По большому льду. Северный полюс

Возвращение с полюса потребовало от нас 16-и переходов, а все путешествие от суши до полюса и обратно уложилось в 53 дня, или 43 перехода. Возвращение оказалось на удивление легким по сравнению с прошлыми экспедициями – сказывался многолетний опыт и хорошо продуманный подбор одежды и снаряжения, но будь погода чуточку иной – и это была бы уже совсем другая история. Среди участников этого похода не было ни одного, кто не радовался бы, что ему удалось оставить позади коварную полынью и обширные участки молодого льда; если бы штормовые ветры обнажили водную поверхность северного океана между нами и сушей, наше возвращение было бы не в пример более опасным, чтобы не сказать невозможным.

Я уверен, что ни один член нашей маленькой команды никогда не забудет ночевки на мысе Колумбия. Мы славно проспали почти двое суток, а в короткие перерывы между сном были заняты исключительно едой и просушиванием одежды.

Затем мы продолжили свой путь, теперь уже держа курс на корабль. Наши собаки, так же, как и мы сами, добрались до материка, не испытывая мук голода, но переход безмерно их утомил. Теперь это были совершенно другие животные: у лучших из них хвосты были плотно свернуты бубликом, а головы подняты вверх, их крепкие ноги так же размеренно, как поршни, толкали снег, печатая шаг, а черные носы то и дело с удовольствием вдыхали запах земли.

За один переход, преодолев при этом 45 миль пути, мы добрались до мыса Хекла, а еще за один такой же прогон – достигли «Рузвельта». И когда, обогнув мыс, я увидел покоящееся в ледяной колыбели маленькое черное суденышко, развернувшее свой независимый нос к Северному полюсу, у меня радостно забилось сердце.

Я вспомнил, как три года назад, истощенные до предела, мы обогнули мыс Роусон, возвращаясь с побережья Гренландии, и перед моими глазами возникли вдруг стройные мачты «Рузвельта», пронзающие небо Арктики, сияющее солнечным светом. Я подумал тогда, что никогда не видел ничего прекраснее.

Когда мы приблизились к судну, я увидел Бартлетта. Он, перепрыгнув через поручни, шел мне навстречу по краю припая. Еще до того, как он раскрыл рот, я по выражению его лица понял, что у него для меня плохие новости.

– Вы еще ничего не слышали о бедняге Марвине? – спросил он.

– Нет, – ответил я.

Тогда он сказал мне о том, что, возвращаясь на мыс Колумбия, Марвин утонул в «Великой полынье». Это известие подкосило меня, убило всю радость, которую я испытал при виде корабля и капитана. Это была горькая пилюля в кубке успеха. Поначалу было трудно осознать, что человек, который работал со мной бок о бок, в течение долгих месяцев преодолевая все опасности и лишения, чьим усилиям и примеру я был обязан успехом экспедиции, уже никогда не встанет со мной рядом. Даже обстоятельства его смерти навсегда останутся под завесой тайны. Он был один, когда под ним проломился коварный молодой лед, едва успевший затянуть тонким слоем поверхность открытой воды. Он был единственным белым человеком во вспомогательной партии, возвращавшейся под его началом на сушу. В тот день, когда случилось несчастье, он, согласно установленному порядку, первым покинул лагерь и ушел вперед по следу, предоставив эскимосам возможность собраться, запрячь собак и отправиться вслед за ним.

Когда он подошел к «Великой полынье», на ее краях, вероятно, был твердый надежный лед, и он в спешке не обратил внимания на то, что по направлению к центру полыньи лед становился все тоньше, а когда заметил, было уже поздно останавливаться, и он оказался в воде. Эскимосы были слишком далеко, чтобы услышать его крики о помощи, и в ледяной воде конец, должно быть, наступил очень быстро. Этот человек, который никогда не боялся оставаться в одиночестве, исполняя свои обязанности, в конечном счете, встретил смерть в одиночку.

Идя по следу его ног, эскимосы его партии подошли к тому месту, где был проломлен лед – первый признак того, что произошел несчастный случай. Один из эскимосов рассказывал, что на поверхности воды еще видна была меховая куртка, а состояние льда по краям свидетельствовало о том, что Марвин не единожды пытался выбраться из воды, но лед оказался настолько тонким, что отламывался и крошился под его тяжестью, и он снова погружался в воду.

К тому времени, как подошли эскимосы, он уже был мертв. К сожалению, они не смогли вытащить его тело, так как не было никакой возможности к нему подобраться. Безусловно, они прекрасно понимали, что произошло с Марвином; но с детской легковерностью, свойственной их расе, остановились лагерем у полыньи в надежде, что произойдет чудо и он все-таки вернется. Время шло, а Марвин все не возвращался, и тогда Кудлукту и Харригана охватил страх. Полностью уверившись в том, что Марвин действительно утонул, они в ужасе сбросили с нарт все, что ему принадлежало, чтобы его дух, если он вернется к ним на этом пути, смог найти свои вещи и не преследовал их. После этого они направили упряжки в сторону земли и рванули вперед изо всех сил.