По эту сторону зла

— Ну да, это которые кровь высасывают?

— А ты знаешь, зачем они это делают? Чтобы сохранить молодость. Они так обновляют свою кровь и молодеют.

— Ты хочешь сказать, что эта Лу Саломе — вампир?

— В каком-то духовном смысле да: она порабощает мужчин и от этого молодеет.

— Откуда ты все это взяла?

— Еще в девятьсот одиннадцатом, после конгресса в Веймаре, я порасспрашивала людей и кое-что почитала.

— Почему?

— Я же тебе сказала, что сразу заметила, как она кружит вокруг твоего отца.

— А кто о ней писал?

— О ней писали многие — сам Ницше и его сестра Элизабет. Она обвиняла Лу в болезни брата. Да и сама Лу пишет без конца.

— Что пишет? Романы?

— И романы тоже. Бездарные, читать их не стоит, я пробовала. А вот о ее романах с другими писателями очень даже стоит почитать. Все они стали знаменитыми, и твой отец тоже станет.

— Он и так знаменитый.

— Значит, будет еще более знаменит. У Лу Саломе глаз-алмаз.

— Выходит, она делает мужчин знаменитыми?

Откуда-то из глубины квартиры жена Фрейда Марта позвала:

— Минна, Анна, куда вы подевались?

Минна вскочила:

— Пошли. Но маме ни слова.

Уходя, они погасили свет, и я осталась в полной тьме. Щеки у меня горели после рассказов Минны. Особенно поразило меня, что эта вампирша приехала из Санкт-Петербурга. Значит, говорит по-русски. Что бы такое у нее спросить, чтобы никто не понял?

Минут через двадцать открылась дверь кабинета, щелкнул выключатель и вспыхнул свет в прихожей. Я быстро выскочила из приемной и увидела, как великий учитель подает своей гостье шубу. Она слегка одернула свое элегантное черное платье с высоким воротом и привычно протянула руки назад, не сомневаясь, что шубу ей подадут. Обида стиснула мне горло — мне профессор шубу никогда не подавал, я для него была не женщина, а малышка. Увидев меня, он смутился:

— А, малышка, ты уже вернулась? Прости, наша беседа с Лу слегка затянулась. Познакомьтесь — член нашего семинара доктор Сабина Шпильрайн, а это будущий член нашего семинара — фрау Андреас фон Саломе.

Фрау со сложным именем окинула меня глубоко равнодушным взором, и я поняла, что знаменитой мне не бывать. В отместку я спросила по-русски:

— А где вы изучали медицину, фрау Саломе? В Санкт-Петербурге?

Ресницы ее дрогнули, но она ответила тоже по-русски:

— Я никогда не изучала медицину.

Взяла из рук профессора свою пушистую меховую шляпку, попрощалась и вышла на лестницу. Фрейд, забыв обо мне, зачарованно глядел ей вслед.

— Удивительная женщина! — воскликнул он. — Я не встречал человека, который бы так глубоко проник в суть подсознания, как она!

— Это особенно удивительно, если поверить, что она никогда не изучала медицину, — напомнила о себе я.

— Откуда ты знаешь? — не поверил он.

— Она сама мне сказала.

— Я что-то не слышал.

Я пожалела, что задала ей свой вопрос не по-немецки, и еще раз удивилась, как это он сам ее об этом не спросил, а просто пригласил участвовать в семинаре. Уж не загипнотизировала ли она его? Ведь мне даже после защиты докторской диссертации пришлось просить рекомендацию Юнга, чтобы меня приняли в члены семинара.

Профессор задумчиво постоял в дверях, потом словно очнулся и позвал меня в свой кабинет, но наша долгожданная беседа текла вяло — он никак не мог сосредоточиться на моих научных соображениях, мысли его явно блуждали вокруг таинственной гостьи в мехах.

— Ты знаешь, — перебил он меня, — Лу рассказала мне, как однажды, гуляя по лесу, вышла на поляну, полную фиалок. И решила собрать букет для своей больной подруги. Но тут же передумала, чтобы не разрушить лесную красоту. Однако, возвращаясь домой, она обнаружила у себя в руке букет фиалок, хотя не могла вспомнить, когда их сорвала. Словно в душе ее жило другое существо, о котором она понятия не имела.

— И что с того? — тупо спросила я, раздосадованная тем, что он меня перебил.

— Как что? Я не встречал более точного описания работы подсознания!

Я вышла от него, с трудом сдерживая слезы, — мне стало ясно, что место ассистентки он мне не предложит, а будет сохранять его для другой. За что? Она не сдавала экзамены по анатомии, она не вела в больнице истории болезни вместе с доктором Юнгом, она не билась два года над разгадкой шизофренического бреда своей пациентки, и все же он объявил, что никто так глубоко не проник в суть подсознания, как она. У него были десятки учеников и последователей, но он всем им предпочел ее.

Я поняла, что мне незачем задерживаться в Вене. Мне было двадцать семь лет, и мама бомбардировала меня письмами, умоляя выйти замуж. Она присмотрела в Ростове хорошего еврейского парня Павла Шефтеля, тоже врача, и почти договорилась с его матерью. Остановка была за мной. У меня вдруг не стало сил сопротивляться. Что ожидало меня здесь, в Европе? Юнга я потеряла окончательно и Фрейда тоже. Не лучше ли поехать в Ростов и выйти замуж, чтобы не огорчать маму? И я совершила самую страшную ошибку в своей жизни — отправилась в Ростов и вышла замуж за Павла Шефтеля, тоже врача. Павел был очень хорошим и добрым человеком. Единственным его недостатком было то, что я его не любила.

Петра