По южным странам

В разрушенном здании Гербария несколько сотрудников, в их числе директор сада профессор Людвиг Дильс, хорошо известный нам с университетской скамьи по его учебнику ботанической географии (в свое время изданному в русском переводе). Два профессора, Ильинский и Дильс, встретились в палисаднике перед уцелевшим от бомбежки директорским домом. Оба они познакомились задолго до войны на каком-то международном съезде. Дильс, конечно, знал о блокаде Ленинграда. Но он не представлял себе по-настоящему трагического положения сотен тысяч его жителей. На наш Ботанический сад его соотечественники сбросили с самолета полутонную фугасную бомбу, которая вывела из строя оранжереи, и выпустили более ста пятидесяти снарядов во время систематических обстрелов. Это было в ноябре 1941 года, когда стоял мороз 19°. Все тропические растения погибли. Дильс был лично знаком с некоторыми русскими ботаниками, а многих знал по их работам. И только теперь узнал от нас, что Вульф убит осколком немецкого снаряда, что Буш умер на барже во время эвакуации через Ладожское озеро, а Кречетович, до последнего дня трудясь над своими осоками, погиб в Ленинграде от истощения, что созданные Н. И. Вавиловым в городе Пушкине всемирно известные лаборатории были разграблены гитлеровскими войсками, так же как и квартиры сотрудников, там проживавших… Нескончаемый перечень невозместимого ущерба, причиненного нашей науке… Я до сих пор храню фотографию этой знаменательной и тягостной встречи.

Дильс сообщил, что далемский Гербарий, занимавший второе место в мире, сразу после Гербария в Кью (по количеству собранных гербарных листов), погиб во время бомбежки и пожара. Оранжереи сильно разрушены, и только примерно половину коллекций удалось сохранить. Большинство сотрудников были мобилизованы в армию, остались совсем немногие. Наравне с жителями осажденного Берлина немецкие ботаники давно сидят на скудном пайке. Они устраивали огороды рядом с грядками научных коллекций.

Покинув Сад, мы закрыли ворота и повесили на них доску с наскоро сделанной надписью: «Хозяйство подполковников Ильинского и Родина». Вечером того же дня доложили командующему фронтом о состоянии Сада и положении с питанием его сотрудников. С 27 апреля они стали получать офицерский паек.

Через несколько дней, уже после падения Берлина (кстати, во время штурма территория Сада не подвергалась обстрелу), мы снова посетили Далем. Кто-то из ботаников сказал, что один советский офицер спрашивал обо мне, что он дважды наведывался в Сад, желая встретиться со мной. Разумеется, ни своей части, ни фамилии он не назвал. Спустя четыре года я узнал, что это был ботаник И. И. Тереножкин.

В одном из немецких городов встретились мы с другим ботаником, А. С. Ковергой, директором Никитского ботанического сада под Ялтой. Немцы вывезли все ценное из сада, как и из других оккупированных мест. В частности, они похитили драгоценнейший гербарий Н. С. Турчанинова, на основе которого была составлена флора южной России (Украины). Научная ценность такой коллекции, как «Reliquiae Turczaninovii», известна всем систематикам мира. Коверга прибыл в Германию со специальным поручением АН УССР разыскать гербарии Турчанинова и Никитского ботанического сада. После долгих поисков, посетив немало складов награбленного фашистами добра, он в конце концов отыскал оба гербария, а в одном из складов обнаружил множество ящиков с книгами и приборами, захваченными из лабораторий Всесоюзного института растениеводства в Пушкине. Грабители упаковали решительно все: микроскопы, термостаты, аналитические весы, реактивы и даже прихватили початые банки химикалиев.

* * *

Рассматривая как-то план Берлина на северо-восточной окраине города в советской зоне оккупации, я нашел надпись: «Humboldt Mühle». Не здесь ли жил «отец ботанической географии» Александр Гумбольдт? И я отправился на поиски.

Оказалось, что Humboldt Mühle — это родовое имение Гумбольдтов. Когда-то, очевидно, они владели мельницей. Большой с колоннами белый особняк. Перед ним цветник и далее парк. Через весь парк проходит аллея великолепных гигантских лип. Пожалуй, я не встречал раньше таких величественных деревьев. Дом пуст. Старинная мебель. Скрипят половицы простого крашеного пола. Портреты и гравюры на стенах. Вот и сам «отец ботанической географии». Юноша в окружении родных. Почему-то нет портрета взрослого Гумбольдта, каким мы знаем его по книгам, изданным на русском языке. В 1829 году Александр Гумбольдт посетил Москву. «Кремль, — писал он, — полон бесконечного интереса. Характер московской архитектуры непостижим. Громкие слова византийский, готический совсем его не определяют… В Москве имеются башни наподобие ступенчатых пирамид, как в Индии и на Яве».

В 1936 году русский ученый Евгений Владимирович Вульф любовно отредактировал «Основы ботанической географии» немецкого ученого Александра Гумбольдта. 21 декабря 1941 года русский ученый был убит осколком немецкого снаряда.