По ком звонит колокол

– Теперь шагай через проволоку и помни: máquina нацелена прямо на тебя, – крикнул голос.

Андрес переступил через первый ряд ломаной линии тройного проволочного заграждения.

– Мне без рук не перебраться, – крикнул он.

– Не вздумай их опустить, – приказал голос.

– Так я за проволоку зацепился, – объяснил Андрес.

– Говорю же, бросить в него гранату – и дело с концом, – сказал другой голос.

– Пусть закинет винтовку за спину, – предложил третий голос. – С поднятыми руками он не пройдет. Соображай хоть немного.

– Все фашисты одинаковы, – сказал первый. – Им палец в рот не клади: условие за условием.

– Слушайте, – закричал Андрес, – я не фашист, а guerrillero из отряда Пабло. Мы фашистов скосили больше, чем тиф.

– Я никогда не слыхал ни про какой отряд Пабло, – сказал человек, видимо, командовавший постом. – Так же как про Петра и Павла вместе с другими святыми апостолами и их отрядами. Закинь винтовку за плечо и отцепи проволоку руками.

– Пока мы не шмальнули в тебя из нашей máquina, – добавил другой.

– Qué poco amables sois — не больно-то вы любезны, – сказал Андрес, пробираясь сквозь проволочное заграждение.

– Amables? – крикнул один из часовых. – У нас тут война, парень.

– Начинаю это замечать, – буркнул Андрес.

– Что он сказал?

Андрес услышал, как щелкнул затвор винтовки.

– Ничего, – крикнул он. – Я ничего не сказал. Не стреляйте, пока я не перелезу через эту долбаную проволоку.

– Не смей хаять нашу проволоку, – закричал кто-то из них, – а то получишь гранату.

– Quero decir, qué buena alambrada![147] – крикнул Андрес. – Какая прекрасная проволока. Мать вашу. Просто чудо-проволока! Скоро я до вас уже доберусь, братья.

– Кинь в него гранату, – услышал он все тот же неугомонный голос. – Говорю тебе: это самое разумное, что можно сделать.

– Братья, – сказал Андрес, весь взмокший от пота и отдававший себе отчет в том, что сторонник «разумных» решений вполне способен в любой момент швырнуть в него гранатой, – дело не во мне, плевать на меня.

– Вот с этим я согласен, – вставил любитель метать гранаты.

– И ты прав, – поддакнул ему Андрес. Он осторожно перебирался через третий ряд проволочных заграждений и уже находился у самой насыпи. – Я в любом случае никакой важности не представляю, но дело мне поручено важное. Muy, muy serio[148].

– Ничего важнее свободы нет! – крикнул любитель метать гранаты. – Ты что, считаешь, что есть что-то важнее свободы? – угрожающе спросил он.

– Нет, друг, – с облегчением ответил Андрес, преодолев наконец заграждение. Теперь он увидел, что имеет дело с оголтелыми, теми, что носят черно-красные шарфы. – Viva la Libertad!

– Viva la F. A. I! Viva la C. N. T![149] – хором закричали ему из-за насыпи. – Viva el anarco-sindicalismo y la Libertad![150]

– Viva nosotros! Да здравствуем мы! – закричал в ответ Андрес.

– Наш, – сказал гранатометчик. – А ведь я чуть его не убил этой штуковиной.

Он посмотрел на гранату, зажатую в руке, и растрогался, увидев Андреса, перебравшегося через насыпь. Не выпуская гранаты, он обнял его так, что граната уперлась Андресу в лопатку, и расцеловал в обе щеки.

– Я рад, что с тобой ничего не случилось, брат, – сказал он. – Очень рад.

– Где твой командир? – спросил Андрес.

– Я тут командир, – ответил мужчина. – Дай-ка посмотреть твои документы.

Он понес документы Андреса в блиндаж, чтобы рассмотреть их при свете свечи. Это были сложенный в несколько раз трехцветный, как флаг Республики, кусочек шелка с печатью S. I. M.[151] в середине; Salvoconducto, то есть пропуск, в котором были проставлены его имя, возраст, рост и место рождения; листок из блокнота, на котором Роберт Джордан указал порученное Андресу задание, удостоверив его своим штампом S. I. M., и наконец четыре сложенных листа бумаги с донесением Гольцу, обвязанные шнурком и запечатанные воском с оттиском все той же его резиновой печати S. I. M., вмонтированной в деревянную оснастку.

– Такие я видел, – сказал командир поста, возвращая Андресу шелковый лоскут. – Такие есть у вас у всех, это я знаю. Но сам по себе, без этой вот бумажки, он ничего не значит. – Он поднес к глазам пропуск и еще раз прочел его.

– Где ты родился?

– В Вильяконехосе, – ответил Андрес.

– А что там выращивают?

– Дыни, – сказал Андрес. – Это всему свету известно.

– Кого ты там знаешь?

– А что? Ты тоже оттуда?

– Нет. Но я там бывал. А сам я из Аранхуэса.

– Спрашивай о ком угодно.

– Опиши мне Хосе Ринкона.

– Того, у которого винный погребок?

– Естественно.

– Бритоголовый, толстобрюхий, и глаз у него косит.

– Ну, вижу, что документы у тебя действительные, – сказал командир и вернул Андресу бумаги. – Но что ты делаешь там, на их стороне?