По ком звонит колокол

– Перед началом движения наш отец обосновался в Вильякастине, – сказал Андрес, – за горами, в долине. Там-то нас движение и застало. Я с самого начала воевал в отряде Пабло. Но, послушай, друг, я очень спешу – это донесение надо доставить срочно.

– А что там, на фашистской стороне, происходит? – спросил командир. Сам он никуда не спешил.

– Сегодня было много tomate, – с гордостью сообщил Андрес. – Весь день на дороге пыль столбом стояла. Сегодня полностью разбили отряд Глухого.

– А кто такой Глухой? – неодобрительно поинтересовался командир.

– Вожак одного из лучших в этих горах отрядов.

– Вам бы всем надо перейти на республиканскую территорию и вступить в армию, – сказал офицер. – Вся эта дурацкая партизанщина – чепуха. Все вы должны перейти сюда, к нам, и подчиниться нашей дисциплине борцов за свободу. А уж если потребуется послать туда партизан, мы сами их пошлем.

Андрес обладал почти непробиваемым терпением. Он спокойно выдержал то, как ему пришлось продираться через проволочное заграждение. И этот допрос ничуть не вывел его из себя. Он считал совершенно нормальным, что этот человек, который не понимает ни их, ни того, что они делают, задает идиотские вопросы, ничего неожиданного в этом не было. Как и в том, что все тут будет делаться очень медленно. Но сейчас ему нужно было срочно идти.

– Послушай, compadre[152], – сказал он. – Очень может быть, что ты прав. Но у меня приказ доставить этот пакет генералу, командующему Тридцать пятой дивизией, которая на рассвете начинает наступление здесь, в горах, а уже глубокая ночь, и мне надо идти как можно быстрей.

– Какое наступление? Что ты знаешь о наступлении?

– Ничего. Я ничего не знаю. Но я должен поскорей добраться до Навасеррады, а оттуда – дальше. Не отправишь ли ты меня к своему начальнику, который, может, даст мне какой-нибудь транспорт, чтобы туда доехать? Пошли со мной кого-нибудь из своих людей, чтобы не было задержки в дороге.

– Что-то не верится мне во все это, – сказал офицер. – Может, и впрямь следовало застрелить тебя еще там, перед заграждением?

– Ты же видел мои документы, товарищ, и я объяснил тебе, какое у меня задание, – терпеливо сказал Андрес.

– Документы и подделать недолго, – ответил офицер. – А такое задание любой фашист может придумать. Я сам пойду с тобой к командиру.

– Хорошо, – согласился Андрес. – Идем. Только быстро.

– Эй, Санчес, остаешься за меня, – сказал офицер. – Ты не хуже меня знаешь, что делать. А я поведу этого так называемого товарища к командиру.

Они двинулись вдоль пустого окопа по ту сторону гребня, и в темноте Андрес учуял зловоние, шедшее от зарослей орляка на склоне, которые, видимо, загадили защитники этой высоты. Ему не нравились эти люди, они напоминали ему опасных детей: неопрятных, плохо пахнущих, недисциплинированных, добрых, преданных, глупых и невежественных, но в любом случае опасных, потому что они были вооружены. Сам Андрес в политике ничего не смыслил, просто стоял за Республику. Он много раз слышал разговоры этих людей, и часто то, что они говорили, казалось ему красивым и правильным, но сами они ему не нравились. Какая же это свобода, если человек гадит и даже не закапывает, думал он. Нет на свете животного свободней кошки, но она всегда за собой закапывает. Кошка и есть лучший анархист. А этих, пока они не научатся у кошки прибирать за собой, я не могу уважать.

Шедший впереди него офицер внезапно остановился.

– Твой карабин еще при тебе? – спросил он.

– Да, – ответил Андрес. – А что?

– Дай-ка его мне, – велел офицер. – А то, не ровен час, ты мне еще в спину выстрелишь.

– Зачем? – спросил Андрес. – Зачем мне стрелять тебе в спину?

– А кто тебя знает? – сказал офицер. – Я никому не доверяю. Давай сюда карабин.

Андрес снял ружье с плеча и отдал ему.

– Ну, если тебе так хочется тащить его… – сказал он.

– Вот так-то лучше, – ответил офицер. – Надежней.

И они пошли дальше вниз по склону в темноте.

Глава тридцать седьмая