По ком звонит колокол

Каждая пулеметная очередь словно бы ударяла ему под ложечку и эхом отражалась от диафрагмы. По мере того как он приближался к концу моста, стрельба слышалась все громче, и он постоянно оглядывался назад, на дорогу. Но на ней пока не было видно ни машин, ни танков, ни людей, дорога была пуста. Она все еще была пуста и когда он прошел полпути до конца моста. Она все еще была пуста и когда ему, аккуратно раскручивающему проволоку, оставалось пройти четверть пути. Она все еще была пуста и когда он обходил сторожевую будку, отведя проволоку на расстояние вытянутой руки, чтобы она не зацепилась за железные детали. И вот он уже вышел на саму дорогу, а она все еще оставалась пустой, и он, все так же пятясь, пошел быстрее вдоль канавы, вымытой у нижнего края дороги, словно игрок в дальней части поля, готовящийся принять длинную передачу, и при этом продолжал разматывать и натягивать проволоку, пока не оказался почти напротив камня, за которым сидел Ансельмо, а дорога перед мостом была по-прежнему пуста.

А потом он услышал за спиной рокот мотора, оглянувшись, увидел вверху, в начале длинного спуска дороги, выезжавший на нее грузовик, обмотал конец проволоки вокруг запястья, закричал Ансельмо: «Взрывай!» – и сам, упершись каблуками в землю и откинувшись как можно дальше назад, изо всех сил потянул обернутую вокруг запястья проволоку, а рокот моторов сзади нарастал, а впереди был отрезок дороги с лежавшим на нем мертвым часовым, а дальше простирался длинный мост и полотно дороги за ним, все еще пустое, и тут раздался мгновенный треск, за ним оглушительный рев, и середина моста вздыбилась, разойдясь надвое, как волна, ударившаяся в волнорез, и он почувствовал, как горячая взрывная волна катится на него, и в последний миг, закрыв голову руками, успел броситься ничком в канаву, усеянную галькой. Так он лежал, уткнувшись в гальку лицом, пока рушилась взлетевшая на воздух часть моста и желтый дым накрывал его знакомым едким запахом, а потом сверху дождем посыпались стальные обломки.

Когда обломки сыпаться перестали, он, живой, поднял голову и посмотрел на мост. Середины моста как не бывало. Вся оставшаяся его часть, как и дорога вокруг, была усеяна рваными кусками стали, блестевшей на свежих изломах и зазубринах. Грузовик остановился, сотню ярдов не доехав до моста. Водитель и двое ехавших с ним солдат бежали к дренажной трубе.

Фернандо все так же лежал на склоне и еще дышал, но его руки были теперь спокойно, расслабленно вытянуты вдоль тела.

Ансельмо лежал лицом вниз за выбеленным известкой дорожным камнем: левая рука под головой, правая, сжатая в кулак, вытянута вперед, кулак все еще сжимал проволочную петлю. Роберт Джордан встал, перебежал через дорогу, опустился на колени и удостоверился, что старик мертв. Он не стал переворачивать его, чтобы посмотреть, что сделал с ним стальной обломок. Старик был мертв, остальное не важно.

Каким маленьким он кажется сейчас, когда мертв, подумал Роберт Джордан. И глядя на этого невысокого седого старика, изумился тому, как при таком малом росте тот мог таскать такие неподъемные тяжести. Он посмотрел на его икры и бедра, обтянутые узкими серыми пастушьими штанами, на стоптанные веревочные подошвы, потом поднял с земли карабин Ансельмо, два дорожных мешка, теперь практически пустые, подошел к Фернандо и забрал лежавшую рядом с ним винтовку. Отбросил ногой с дороги рваный кусок стали. Закинул на плечо оба ружья и, придерживая их за стволы, стал карабкаться вверх по лесистому склону. Он не оглядывался и даже не смотрел на дорогу за мостом. За ее поворотом все еще продолжали стрелять, но теперь это было ему все равно.

От запаха ТНТ[190] он беспрерывно кашлял, внутри все будто онемело.

Подойдя к Пилар, лежавшей за деревом, он положил одну винтовку рядом с ней. Она подняла голову и увидела, что теперь у нее снова три винтовки.

– Вы слишком высоко забрались, – сказал он. – Там на дороге стоит грузовик, вам его не видно. Они думают, что мост разбомбили с воздуха. Лучше бы вам спуститься пониже. Мы с Агустином идем прикрывать Пабло.

– Старик? – спросила Пилар, глядя ему в лицо.

– Мертв.

Он снова надрывно закашлялся и сплюнул на землю.

– Твой мост взорван, Inglés. – Пилар снова посмотрела на него. – Не забывай об этом.

– Я ничего не забываю, – сказал он. – А у тебя могучий голос. Я даже там, внизу, все слышал. Крикни-ка Марии, что я в порядке.

– Мы двоих потеряли на лесопилке, – сказала Пилар, словно пытаясь оправдаться.

– Я видел, – сказал Роберт Джордан. – По глупости или как?

– Иди ты знаешь куда, Inglés, – сказала она. – Фернандо и Эладио тоже были людьми.

– Почему бы тебе не пойти наверх, к лошадям? – спросил Роберт Джордан. – Я справлюсь здесь лучше тебя.

– Тебе надо Пабло прикрывать.

– К черту Пабло. Пусть прикрывается собственным mierda[191].

– Нет, Inglés. Он ведь вернулся. И дрался там, внизу, на совесть. Разве ты не слышал? Он и сейчас еще дерется. Видно, там у него жарко. Не слышишь, что ли?

– Я его прикрою. Но чтоб вас всех черт побрал. И тебя, и Пабло – обоих.