По ком звонит колокол

– Той же зимой, – ответила Пилар. – Он так и не оправился после того бокового удара рогом, который получил в Сарагосе. Такие удары хуже, чем протыкание, потому что повреждаются внутренности, и тут уж ничем не поможешь. А Финито получал их почти каждый раз, когда подходил к быку, чтобы прикончить его, и именно поэтому не смог добиться большего успеха. Ему было трудно увильнуть от рога из-за маленького роста. Чуть ли не каждый раз бык наносил ему удар длинной поверхностью рога. Но, конечно, многие из них были скользящими.

– Раз уж уродился коротышкой, незачем было становиться матадором, – сказал Простак.

Пилар покачала головой, посмотрела на Роберта Джордана, потом, продолжая качать головой, отвернулась и склонилась над чугунным котлом.

Что же это за народ, думала она. Что за народ эти испанцы? «Раз уж уродился коротышкой, незачем было становиться матадором». А я слышу это и молчу. Во мне даже гнева нет; объяснила – и замолчала. Каким простым все кажется тому, кто ничего не знает. Qué sencillо![57] Один, ничего не зная, говорит: «Так себе был матадор», другой, ничего не зная, говорит: «У него точно была чахотка». Третий, после того как знающий человек все объяснил, говорит: «Раз уж уродился коротышкой, незачем было становиться матадором».

Теперь, склонившись к очагу, она снова видела лежащее на кровати обнаженное смуглое тело с узловатыми шрамами на бедрах, с глубоким поблекшим следом от рога справа под ребрами и длинным белым рубцом на боку, заканчивающимся под мышкой. Она видела его закрытые глаза, серьезное смуглое лицо, курчавые черные волосы, откинутые сейчас со лба, и себя, сидящую рядом на кровати, она растирает ему ноги, разминает напряженные мускулы на икрах, массирует их, потом легко постукивает по ним ребрами сложенных ладоней, расслабляя сведенные мышцы.

– Ну как? – спрашивает она. – Как твои ноги, малыш?

– Очень хорошо, Пилар, – отвечал он, бывало, не открывая глаз.

– Хочешь, разотру тебе грудь?

– Нет, Пилар. Не трогай ее.

– А бедра?

– Нет. Там очень больно.

– Но если я разотру их с мазью, они разогреются, и станет легче.

– Нет, Пилар. Спасибо тебе. Лучше к ним не прикасаться.

– Обтереть тебя спиртом?

– Да. Только осторожно.

– В последнем бое тебе не было равных, – говорила она ему, и он, бывало, отвечал:

– Да, этого быка я убил отлично.

Потом, обтерев его и укрыв простыней, она лежала рядом, а он выпрастывал из-под простыни коричневую руку, притрагивался к ней и говорил:

– Ты – женщина из женщин, Пилар. – Это было самой большой шуткой, на какую он был способен; а потом, как обычно после боя, он засыпал, а она все так же лежала рядом, держа его руку обеими ладонями, и прислушивалась к его дыханию.

Его часто что-то пугало во сне, и тогда она чувствовала, как он крепко сжимает ее ладонь, и видела, как на лбу у него выступают капельки пота, а если он просыпался при этом, говорила: «Все хорошо», и он снова засыпал. Так она прожила с ним пять лет и всегда была ему верна, почти всегда, а после его похорон сошлась с Пабло. Его работой была выводка лошадей пикадоров по арене перед боем, и нравом он напоминал тех быков, которых всю жизнь убивал Финито. Но теперь она знала: ни бычья сила, ни бычья храбрость не держатся долго. А что держится долго? Я держусь, подумала она. Да, я держусь долго. Но зачем?

– Мария, – сказала она, – думай, что делаешь. Это же огонь для готовки, а не для того, чтобы спалить целый город.

В этот момент в пещеру вошел цыган. Он был весь в снегу, держал карабин и, притопывая, стал сбивать снег с ног.

Роберт Джордан встал и подошел к нему.

– Ну? – спросил он цыгана.

– Караул сменяется каждые шесть часов, на мосту дежурят двое, – доложил цыган. – В будке дорожного обходчика восемь человек и капрал. Вот тебе твой хронометр.

– А пост на лесопилке?

– За ним старик наблюдает. Ему и лесопилку, и дорогу видно.

– А что на дороге?

– Там движение, как всегда, – сказал цыган. – Ничего необычного. Несколько машин время от времени.

Было видно, что цыган замерз, лицо у него свело от холода, руки покраснели. Стоя на пороге пещеры, он снял куртку и встряхнул ее.

– Я дождался смены караула, – сказал он. – Предыдущая смена была в полдень, последняя – в шесть. Долгонько им приходится стоять на часах. Хорошо, что я не служу в их армии.

– Пойдем теперь за стариком, – сказал Роберт Джордан, надевая свою кожаную куртку.

– Это без меня, – ответил цыган. – Мне сейчас только бы сесть поближе к огню и съесть тарелку горячего супа. Я расскажу одному из этих, где старик, он тебя и проводит. Эй вы, бездельники, – крикнул он сидевшим за столом мужчинам. – Кто хочет проводить Inglés туда, где старик наблюдает за дорогой?

– Я пойду, – вызвался Фернандо и встал. – Расскажи, где это.

– Ну, слушай, – сказал цыган. – Это… – И он рассказал, где старик Ансельмо устроил себе наблюдательный пост.

Глава пятнадцатая