Читаем По ком звонит колокол (For Whom The Bell Tolls) полностью

"I go to look below in the meadow."- Я спущусь вниз, на поляну.
"Good.- Хорошо.
Man.Вот это хорошо.
Good," he could not see Rafael's face in the dark but he could feel him smiling.- В темноте Роберт Джордан не видел лица Рафаэля, но угадывал на нем улыбку.
"Now you have tightened your garters," the gypsy said approvingly.- Вот теперь я вижу, что ты подтянул штаны, -сказал цыган одобрительно.
"Go to Agustin," Robert Jordan said to him.- Ступай к Агустину, - сказал ему Роберт Джордан.
"Yes, Roberto, yes," said the gypsy.- Иду, Роберто, иду, - сказал цыган.
Robert Jordan walked through the pines, feeling his way from tree to tree to the edge of the meadow.Роберт Джордан вошел в чащу и стал пробираться к поляне, ощупью находя дорогу между деревьями.
Looking across it in the darkness, lighter here in the open from the starlight, he saw the dark bulks of the picketed horses.На открытом месте тьма была не такая густая, и, дойдя до опушки, он разглядел темные силуэты лошадей, бродивших на привязи по поляне.
He counted them where they were scattered between him and the stream.Он сосчитал их при свете звезд.
There were five.Их было пять.
Robert Jordan sat down at the foot of a pine tree and looked out across the meadow.Роберт Джордан сел под сосной лицом к реке и стал думать.
I am tired, he thought, and perhaps my judgment is not good.Я устал, думал он, и, может быть, я рассуждаю неправильно.
But my obligation is the bridge and to fulfill that, I must take no useless risk of myself until I complete that duty.Но моя задача - мост, и я не смею попусту рисковать собой, пока не выполню эту задачу.
Of course it is sometimes more of a risk not to accept chances which are necessary to take but I have done this so far, trying to let the situation take its own course.Конечно, иногда бывает так, что не рискнуть там, где нужно рискнуть, еще хуже, но до сих пор я старался не мешать естественному ходу событий.
If it is true, as the gypsy says, that they expected me to kill Pablo then I should have done that.Если цыган говорит правду и от меня действительно ждали, что я убью Пабло, я должен был его убить.
But it was never clear to me that they did expect that.Но я не был уверен в том, что от меня этого ждут.
For a stranger to kill where he must work with the people afterwards is very bad.Нехорошо чужому убивать одного из тех, с кем приходится работать.
It may be done in action, and it may be done if backed by sufficient discipline, but in this case I think it would be very bad, although it was a temptation and seemed a short and simple way.Можно убить в бою, можно убить, подчиняясь дисциплине, но здесь, я думаю, это вышло бы очень нехорошо, хотя соблазн был так велик и казалось, это самое простое и ясное решение.
But I do not believe anything is that short nor that simple in this country and, while I trust the woman absolutely, I could not tell how she would react to such a drastic thing.Но в этой стране нет ничего ясного и простого, и хотя жена Пабло внушает мне полное доверие, трудно сказать, как бы она отнеслась к столь крутой мере.
Перейти на страницу:

Все книги серии Хемингуэй, Эрнест. Романы

Прощай, оружие!
Прощай, оружие!

После окончания учебы в 1917 г. Хемингуэй хотел вступить в армию, чтобы участвовать в первой мировой войне, однако из-за травмы глаза призван не был и вместо этого в 1917–1918 гг. работал корреспондентом в канзасской газете «Star». Шесть месяцев спустя он уезжает добровольцем в воюющую Европу и становится шофером американского отряда Красного Креста на итало-австрийском фронте, где в июле 1918 г. получает серьезное ранение в ногу, несмотря на которое сумел доставить раненого итальянского солдата в безопасное место. За воинскую доблесть Х. дважды награждался итальянскими орденами. Находясь на излечении в госпитале, Х. влюбляется в американскую сестру милосердия; через десять лет эта любовная история, а также военный опыт легли в основу его романа «Прощай, оружие» («A Farewell to Arms», 1929).Одна из самых удачных работ Хемингуэя, роман «Прощай, оружие!» – история любви на уровне отдельно взятых судеб, но также и повествование о поиске смысла и уверенности в мире.

Эрнест Миллер Хемингуэй

Языкознание, иностранные языки

Похожие книги

Антология ивритской литературы. Еврейская литература XIX-XX веков в русских переводах
Антология ивритской литературы. Еврейская литература XIX-XX веков в русских переводах

Представленная книга является хрестоматией к курсу «История новой ивритской литературы» для русскоязычных студентов. Она содержит переводы произведений, написанных на иврите, которые, как правило, следуют в соответствии с хронологией их выхода в свет. Небольшая часть произведений печатается также на языке подлинника, чтобы дать возможность тем, кто изучает иврит, почувствовать их первоначальное обаяние. Это позволяет использовать книгу и в рамках преподавания иврита продвинутым учащимся.Художественные произведения и статьи сопровождаются пояснениями слов и понятий, которые могут оказаться неизвестными русскоязычному читателю. В конце книги особо объясняются исторические реалии еврейской жизни и культуры, упоминаемые в произведениях более одного раза. Там же помещены именной указатель и библиография русских переводов ивритской художественной литературы.

Авраам Шлионский , Амир Гильбоа , Михаил Наумович Лазарев , Ури Цви Гринберг , Шмуэль-Йосеф Агнон

Языкознание, иностранные языки
История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя
История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя

Многие исторические построения о матриархате и патриархате, о семейном обустройстве родоплеменного периода в Европе нуждались в филологической (этимологической) проработке на достоверность. Это практически впервые делает О. Н. Трубачев в предлагаемой книге. Группа славянских терминов кровного и свойственного (по браку) родства помогает раскрыть социальные тайны того далекого времени. Их сравнительно-историческое исследование ведется на базе других языков индоевропейской семьи.Книга предназначена для историков, филологов, исследующих славянские древности, а также для аспирантов и студентов, изучающих тематические группы слов в курсе исторической лексикологии и истории литературных языков.~ ~ ~ ~ ~Для отображения некоторых символов данного текста (типа ятей и юсов, а также букв славянских и балтийских алфавитов) рекомендуется использовать unicode-шрифты: Arial, Times New Roman, Tahoma (но не Verdana), Consolas.

Олег Николаевич Трубачев

История / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука