По прозванью человеки

Ты видел то, что возводил тщеславный Тит,
владенья Габсбургов, Рейкьявик и Лахор;
внушал себе, что в небеса вот-вот взлетит
как будто лебедь, белопенный Сакре-Кёр.
Ты видел, как верблюдов поит бедуин
и как на Кубе культивируют табак,
бродил в тиши меж древнегреческих руин,
где статуй Зевса — как нерезаных собак.
А небо зрело, становилось голубей,
был день парадно и возвышенно нелеп,
и на Сан-Марко продотряды голубей
у интуристов изымали лишний хлеб.
Ты в Сан-Хуане католический форпост
шагами мерял, сувениры теребя;
и выгибался томной кошкой Карлов Мост
над шумной Влтавой, выходящей из себя.
Ты видел Брюгге и скульптуры Тюильри,
поместье в Лиме, где когда-то жил Гоген…
Но —
Минск,
Каховская,
дом номер сорок три —
фантомной болью бередит протоки вен.
Так получается: сменив с пяток планет,
приблизив истины к слабеющим глазам,
ты ищешь родину, которой больше нет,
и для которой ты давно потерян сам.

ПРИТЯЖЕНИЕ МОЛЕКУЛ

Фантазия

Есть такие края, где куда-то выводят дороги;
измеренья такие, где в тундре растёт кипарис.
В тихом омуте там в изобилии водятся боги,
чей заветный Олимп опрокинут вершиною вниз.
Эти боги порой надевают джинсу да гавайки
и выходят в народ, незаметно смешавшись с толпой,
чтоб услышать от нас о себе изощрённые байки,
чтоб божественный грех замолить предо мной и тобой,
чтоб лениво пройтись в парке отдыха или культуры,
чтоб отведать пивка, жажду счастья легко утоля,
и подумать: «Пора упразднять силовые структуры,
что и так существуют одной декорации для…»,
чтоб потом, ублажив свои органы зренья и слуха,
вновь спуститься к Олимпу, желаньям своим вопреки…

Есть такие края, где любовь — состояние духа,

и где каждый иммунен к бактериям зла и тоски.

Меж нами не было любви

Меж нами не было любви, была лишь яркость катастрофы,
предвосхищаемый финал, где поезд мчится под откос…
Но эта горечь на губах рождала образы и строфы,
в которых знанью вопреки всё было честно и всерьёз.

Меж нами не было любви. Любовь ушла из лексикона.

Сгорела пара тысяч солнц, нас обогрев — не опалив…
И мы надежду быть вдвоём определили вне закона,
меж наших странных берегов придумав Берингов пролив.

Всё было просто и легко, как «ехал грека через реку»,

но даже в лёгкости сидел сомнений будущих росток.
А счастье мы смогли списать на притяжение молекул,
на недоверье к слову «боль» и на весенний кровоток.

Пройдя весь путь от первых встреч и до финального аккорда —

хоть притворись, что всё прошло; хоть душу в клочья изорви —
 «Меж нами не было любви» — мы догму выучили твёрдо,
так ничего и не найдя, что выше этой нелюбви.

Afterlove