По скорбному пути. Воспоминания. 1914–1918

Остальные кавалеристы в панике рассеялись, провожаемые нашим огнем. Пехотная цепь противника, ошеломленная нашей неожиданной атакой, тоже смешалась; она дала несколько беспорядочных выстрелов и тоже обратилась в бегство, преследуемая прапорщиком Муратовым с его молодцами-солдатами. Победа была полная. Когда мы, разгоряченные и взволнованные, подбежали к свалившимся кавалеристам, то двое из них оказались убитыми наповал и третий был легко ранен в голову. Раненого мы потащили с собой. Задача наша была блестяще выполнена. Нам теперь ничего не оставалось другого, как поспешить поскорее пробраться к своим, пока еще немцы не опомнились. Я послал приказание прапорщику Муратову как можно скорее отступить, и сам двинулся назад со своей группой. За деревушкой мы соединились с группой прапорщика Муратова. Он вел с собой одного здорового рослого немца, а другого раненого. Не стану здесь описывать нашего восторженного настроения, я думаю, оно понятно каждому, особенно если прибавить, что разбитый нами разъезд принадлежал к знаменитым «Гусарам смерти», а захваченные пехотинцы были из «железной дивизии», у нас же не было никаких потерь…

Уже смеркалось, когда моя рота со звонкой, удалой песней, стройно отбивая шаг, с тремя пленными позади в сопровождении конвоя проходила мимо штаба полка. Весь штаб полка, начиная от полковника Бойвида и кончая последним конюхом, высыпал на двор. Полковник Бойвид в сопровождении поручика Сорокина и прапорщика Колчанинова стоял у двери халупы и приветливо мне улыбался.

– Кончить петь! Рота, смирно, равнение налево, господа офицеры!!! – скомандовал я.

– Спасибо, молодцы, за лихое дело! – крикнул полковник Бойвид.

– Рады стараться, ваше высокоблагородие!

Прапорщик Муратов повел роту дальше на отдых, а я подошел к полковнику Бойвиду с докладом. В его распоряжение я передал и пленных.

Полковник Бойвид, крепко пожимая мне руку, поблагодарил за удачное дело. Поручик Сорокин и прапорщик Колчанинов сердечно поздравили меня с успехом. Доложив вкратце командиру полка о нашей засаде, я затем счастливый и довольный отправился к своей роте. За то дело я получил благодарность в приказе по дивизии.

Недолго нам пришлось отдыхать в резерве. Очищение польского передового плацдарма нашей армией шло усиленным темпом. Варшава уже была сдана. Наши войска, действовавшие в Польше, то отражая атаки противника, то сами переходя в контратаку, с боем отступали, стараясь выскользнуть из цепких клещей врага, которые все более и более суживались, грозя отрезать наши отступающие от Варшавы армии. Но несмотря на все усилия германского командования прорвать наше расположение на флангах огромного полукольца, это им пока не удалось, и наши армии, чуть было не попавшие в мешок, постепенно выравнивали фронт, и наше общее стратегическое положение, бывшее одно время катастрофическим, теперь улучшилось. Окружение наших армий под Варшавой не удалось.

Во все время нашего отступления чувствовалось громадное превосходство германской артиллерии, особенно тяжелой. По целым дням гудела артиллерийская канонада. Становилось тихо только тогда, когда мы отступали. Наша легкая артиллерия вследствие недостатка снарядов становилась от пехотных позиций далеко и открывала огонь только в самых крайних случаях.

Дошло дело до того, что если батарее требовалось выпустить несколько снарядов, то на это нужно было разрешение начальника дивизии. Для мортирной и тяжелой артиллерии одно время у нас снарядов совершенно не было, и эти батареи принуждены были находиться в бездействии при корпусном резерве. И это в то время, когда германцы засыпали наши окопы и тылы своими тяжелыми «чемоданами».

Перехожу к рассказу. Как я уже выше указывал, недолго пришлось нам простоять в резерве. На третий день, едва только смерклось, как наш полк уже выступил в поход. Шли всю ночь, останавливаясь только на короткие привалы. В отдалении на фронте полыхали пожарища, казавшиеся не такими яркими при свете луны, спокойно смотревшей на нас с высоты небес. На рассвете, пройдя верст тридцать, наш полк занял позицию впереди, приблизительно в версте от большого соснового леса, причем наш батальон расположился в резерве в лесу за опушкой. В лесу во всей своей летней прелести пробуждалось утро. Макушки сосен побагровели от первых лучей восходящего солнца. В свежем воздухе пахло сосной. Отовсюду весело и беззаботно гремел птичий гам. Гром войны еще не загнал здесь пернатое царство.

Капитан Шаверов дал нам час на отдых. Все вповалку повалились на голую, прохладную землю и тотчас уснули как убитые. После того, подкрепившись немного сном, солдаты лениво принялись рыть окопы. Задымили костры. Запахло дымом, который прямыми сизыми струйками поднимался прямо кверху.

Над кострами солдатики на скорую руку кипятили свои почерневшие от дыма котелки. Между работой не мешало попить чайку…