По следам басмачей

— Дорогой раис! Меня зовут Джаманкул, я киргиз. Моя родина — Тянь-Шань. У нас есть джигиты получше меня.

Мы и не заметили, как нас окружила толпа возбужденных людей. Все внимание было приковано к коню раиса. Наперебой выкрикивали цены — скакуна уже стали выторговывать.

— Я не цыган торговать лошадьми. Я его купил себе, чтобы ездить на нем. Больше жизни люблю хороших коней, — говорил председатель, похлопывая своего любимца по шее.

Курсовой командир, узнав, что я самовольно принял участие в козлодрании, дал мне нагоняй:

— А если бы несчастный случай, кому пришлось бы отвечать за тебя?

Я ответил:

— Виноват, товарищ командир!

— Нужно было дать тебе наряд вне очереди, но победителей не судят. Поэтому на первый раз прощаю. Чтобы этого больше не повторилось!

На второй день в нашем боевом листке появилась карикатура: курсант скачет на коне, прижав обеими ногами козла. Десятки рук тянутся к нему.

Долго хранил я этот боевой листок как память о прошлом.

* * *

В середине ноября поступило сообщение, что басмаческая банда появилась на территории Баткенского района. Мы снова выступили в поход.

На Алайском и Туркестанском хребтах выпал глубокий снег. Стояли сильные морозы. Внезапно поднималась пурга. Колючий сухой снег слепил глаза. Курсанты то и дело соскакивали с коней и растирали белеющие от мороза лица. Нужно было беспрерывно шевелить пальцами рук и ног, чтобы они не окоченели.

Достигнув высоких крутых гор, мы остановились. Перед нами был неприступный склон. Тропа занесена снегом. Слева зияла пропасть метров пятьсот — путь на перевал проходил по этому склону. Правда, была другая дорога, но в обход — в несколько десятков километров.

Курсовой командир подозвал меня:

— Дженчураев, ты житель горной местности. Скажи, сможем ли мы проехать по этому склону?

— Товарищ курсовой командир, разрешите пойти проверить!

— Идите. Только будьте осторожны.

Я осторожно продвигался по тому месту, где нам предстояло проехать. Снег лежал рыхлым пластом на крутом склоне, готовый сорваться и ринуться в пропасть.

Вернувшись, я доложил курсовому командиру, что снег глубокий, склон слишком крутой. Даже кашель человека может вызвать обвал: эту страшную стихию, во время которой даже не успевают взлететь чуткие сороки. Мы можем быть погребенными навсегда.

Нам предстояло вызвать обвал — это было единственное решение. Но каким образом?

Выстрелом или гранатой нельзя, мы обнаружим себя. Басмачи, если они поблизости, опять уйдут.

— Товарищ, курсовой командир! — вдруг весело обратился к командиру мой друг, шутник и весельчак Дадабаев. — Дженчураев говорил, если чихнуть, то может произойти обвал. Разрешите мне, я громко чихаю.

Курсанты оживились. Раздался громкий грохот. Шутка Дадабаева подбодрила их. Усталые и промерзшие до костей, стояли они над пропастью, держа коней под уздцы.

Тем временем, к удивлению всех, то ли от хохота бойцов, то ли от других причин со склона с гулом сорвался обвал. Снег сошел весь. Путь к перевалу был открыт.

Благополучно одолели мы перевал и спустились в лощину. Через несколько минут подъехали к окраине кишлака. Вдруг раздался выстрел. Из мазанок стали выскакивать и садиться на коней басмачи. Поднялась беспорядочная стрельба. Оказывается, нас заметил вражеский наблюдатель.

Мы с ходу завязали с бандой бой и стали преследовать отступающих врагов. Зимние сумерки сгущались быстро. Подул холодный ветер, разыгралась пурга. В двух шагах ничего не было видно. Непогода помешала нам уничтожить банду.

В начале декабря, при активной помощи местных жителей, банда была ликвидирована. Курбаши с одним только телохранителем скрылся в Горном Бадахшане.

А через несколько дней мы услышали такую историю. Где-то далеко в горах курбаши и его телохранитель не поделили награбленные ценности. Между ними завязалась борьба и телохранитель убил своего господина. Голову курбаши он уложил в торбу и привез в отделение милиции.

С тех пор прошло более трех десятков лет. Я всегда мечтал о том, что, если буду жив, обязательно загляну в эти края: так они дороги для меня. И вот мне посчастливилось снова побывать здесь, своими глазами увидеть преображенный край.

Двадцать коротких суток я провел в городе Ленинабаде (старом Ходженте), Соцгородке, в Кулундунской долине и других местах. Я увидел то, о чем даже и не мечтали дехкане в самых лучших своих сказках.

На бывшей пустыне, у подножья гор, выстроен прекрасный Соцгородок. Утопающие в пышной зелени многоэтажные красивые дома, широкие асфальтированные улицы, больницы, гостиницы, школы, театры. На пустовавших веками землях неиссякаемым ключом бьет жизнь.

За несколько десятков километров видно море электрических огней: словно звездное небо опрокинулось на землю — это огни новых городов.

Бывшие Кулундунские пустыни, где мы бились с басмачами, покорены руками советских людей и превращены в цветущие оазисы. Здесь растет замечательный высококачественный хлопок. Кругом фруктовые сады, виноградники. Красуются среди зелени плановые дома колхозников.