По следам Гиены

И вновь начались наши скитания по волнам. Мокой преследовал нас день ото дня, Барракуда говорил, что он явно стал сильнее, он чувствовал, что дьявол настигает его, но продолжал бороться, не желая вот так вот сдаваться. Это была бесконечная, сумасшедшая гонка, мы неслись наперегонки с самой смертью, а дьявол не желал отставать. Он ненавидел Барракуду, ненавидел его за то, что тот сумел вырваться из его лап, и не желал оставлять его на этом свете. Я часто видел, что капитан готов сдаться, видел это и радовался, что рядом с ним есть его сыновья — пожалуй, только они удерживали его на этом свете. Но понимал это и мокой… Однажды, в один страшный день, я вдруг увидел, что Рик сидит на бухте каната совершенно поникший и, ощущая, как холодеют руки, попытался приободрить его. Он вскинул голову… в глазах его стояли слезы. Он сказал, что дьявол забрал его сыновей, что они исчезли, просто исчезли из своих кроваток, а мокой, явившись ему, сказал, что не убьет их… что он забросит их вперед по временной ленте, так далеко, что никогда, никогда больше капитан не увидит своих детей, сказал, что они будут жить, не зная о своем отце и своей матери. Сказал, что так он проклинает мятежного Барракуду, что обречет его этим на вечные муки… Так он и поступил, ибо ничто не может быть более страшным проклятием для отца, чем потеря родных сыновей. Капитан рассказал мне об этом со слезами на глазах, а потом признался, что дьявол победил его. Что он сломлен и разбит, что он больше не будет противиться, ускользать от его атак, что он пойдет ко дну вместе со своим кораблем… Он попросил, было, меня велеть команде покинуть «Гиену», но один из матросов, случившийся поблизости, возразил. Он сказал, что за капитаном они все пойдут до конца, что все они прыгнут дьяволу в пасть, и команда подхватила это. Поднимался шторм, нависали над мачтами свинцовые тучи… — Денби вновь тяжело вздохнул, — Теперь уж я знаю, что это было предвестником его появления. Ветер крепчал, мачты гнулись, снасти пели — «Гиена» стонала, билась в агонии, но не сдавалась и шла вперед под всеми парусами. Тогда я увидел, как Барракуда ходит по кораблю, нежно гладя его по бортам и снастям, и понял, что он прощается со своей любимицей. Это было горькое зрелище. Едва он успел проститься с ней, как огромная волна захлестнула палубу. Первым смыло беднягу Зака, того самого, с которого все началось. Не знаю уж, выжил ли он… наверное, пошел ко дну, да хоть не видел этого ужаса.

— Судя по рассказам, Зак все-таки выжил, — Дерек, неуверенно подавший голос, испуганно покосился на своих друзей, — И рассказал о странствиях «Гиены» своим детям и внукам…