По следу зверя

По-прежнему недоверчиво ощупывая взглядом Цвирко, Строжевский вымолвил:

— Поскольку капитан Чепраков в данный момент не может подтвердить ваши слова, я задерживаю вас до выяснения всех обстоятельств! — Не терпящим возражения тоном он отдал распоряжение: — Боец Грушин, заберите у него оружие и отведите в лагерь!

Не успев порадоваться спасению товарища, стоявшие рядом партизаны переглянулись. Первым не выдержал дед Захар. Выступив вперед, он загородил собою Сверчка:

— Это за что же его под конвой-то?

Рядом стал коренастый Андрусенко. До войны этот тридцатилетний крепыш, обладавший неимоверной физической силой, занимался в цирке силовым жонглированием. На лице мужчины появилась недобрая усмешка:

— А что происходит, Афанасий Петрович? Это же Коля. Наш Коля!

Еще несколько человек, громко выражая свое недовольство, взяли Сверчка в защитное кольцо. В напряженных лицах партизан скрывалась угроза. Строжевский в замешательстве нахмурился. Он хорошо знал: на войне всякое случается. Бывает, и пуля в спину прилетает. Заметив в его глазах растерянность, Вовк решительно поднял руку, призывая всех успокоиться.

— Я полагаю: Афанасий Петрович имел в виду, что бойцу Цвирко необходимо отдохнуть. Именно с этой целью его отсылают на базу. — Офицер скосил глаз на политработника. — Так ведь?

Немного потоптавшись, Строжевский неохотно согласился.

— И пойдет он с Захаром Петровичем, — добавил Вовк. — А Грушин останется с нами. Он нам в другом месте будет нужен.

Последние слова также были адресованы замполиту.

— Есть остаться с вами! — с явным облегчением выдохнул долговязый Грушин. Выступать в роли конвоира своего же товарища ему совсем не хотелось. Дружески подмигнув Сверчку, он тут же юркнул за спины партизан, точно опасался, что начальство передумает.

— Есть отвести внучка на базу! — охотно вторил ему дед Захар. — Доставим в наилучшем виде!

И снова Строжевскому пришлось согласиться.

— Ну, как угодно, — махнул он рукой.

— Угодно! — Вовк подал знак бойцам выдвигаться на марш.

— Товарищ старший лейтенант, можно мне с вами? — взмолился Коля. — Мы так долго охотились за Матюшиным. Кажется, я знаю, куда он может направиться. Разрешите мне с вами! — повторил он.

Задетый за самолюбие, Строжевский выкрикнул:

— Его и без вас поймают! — и, повернувшись к старику Степаненко, злобно прошипел: — Не задерживайтесь! Выполняйте приказ!..

Группа Чепракова считалась особой единицей, в которой должность политработника была обязательной. Строжевский был третьим по счету комиссаром в его отряде. Первые двое — молодые, отчаянно-дерзкие, рвались в открытую схватку с врагом. В боях и полегли один за другим. После этого в отряде некоторое время не было политработника. Чепраков отказывался от гражданских лиц. Просил прислать боевого офицера. Главный штаб партизанского сопротивления решил по-своему и направил к нему Афанасия Петровича Строжевского, бывшего вторым секретарем одного из райкомов партии.

Новый комиссар сам редко принимал участие в операциях. Считал, что его удел — политическое просвещение малограмотных партизан. Если же и приходилось совершать вылазки с группами, то он держался сзади, оправдывая это тем, что так проще проследить за выполнением поставленной задачи. Партизаны втайне подшучивали над его трусостью.

Как ни старался, но за время, что находился в отряде, Афанасий Строжевский так и не сумел вызвать у бойцов уважение к себе, подобное тому, какое имели боевые офицеры Чепраков с Вовком. Пропахшие пороховой гарью, впитавшие от земли бесстрашие в борьбе с фашистами, бойцы видели в нем обычного функционера, а не военного. Многих вчерашних крестьян и рабочих его должность настораживала.

Подбирая в отряд новых бойцов, Федор Чепраков делал упор на военных. Но если в начале войны было немало тех, кто выходил из окружения, то со временем пришлось брать и гражданских. В вопросах дисциплины последние были не столь осмотрительны, как военные. Нередко позволяли себе открыто и жестко критиковать центральные власти, то не сумевшие вовремя остановить продвижение фашистов, то запаздывавшие с обеспечением боеприпасами и медикаментами. До появления в отряде Строжевского Чепраков старался не замечать этих разговоров. Теперь же всячески пресекал их. Боялся. Не за себя — за своих бойцов. Знал, к чему могут привести неосторожные слова в адрес центральных властей.

Однако капитан Чепраков не догадывался о главном: новый замполит метил на его место. Афанасий Строжевский понимал, что война рано или поздно закончится. О роли комиссаров на фронте народ вскоре забудет. Хорошего же командира будут помнить всегда. Дослужись он сейчас до руководителя боевого отряда, и в будущем это могло бы послужить хорошим трамплином в карьерном росте.