По следу зверя

Солнце еще цеплялось краешком за землю, когда за Захаром Петровичем прибыл посыльный.

— Политрук велел немедленно явиться к нему! — выпалил молодой рыжеволосый паренек. — Злой сидит, словно зверь голодный, — шепнул он по дорожке. — Новым командиром назвался!

С огромной неохотой ковылял старый казак к командирской землянке, которую сам же и рыл.

Строжевский ожидал его вдвоем с Вовком.

— Где Цвирко? — жестко, словно пощечину отвесил, встретил его вопросом комиссар. — Почему его нет в лагере? Сбежал?

— Зачем сбежал? — пожал плечами Захар Петрович. — Я его самолично отпустил.

— То есть как? А мой приказ!

— А што приказ, ну што приказ? — Старик с достоинством встретил уничтожающий взгляд политрука. — Ну, якой из Коли предатель? Быть такого не может!

Чувствуя незримую поддержку старику со стороны старшего лейтенанта, Строжевский махнул рукой:

— Ладно, идите пока! С вами я потом поговорю. Из лагеря ни ногой! — крикнул он вдогонку.

Вслед за дедом Захаром землянку покинул и командир разведгруппы. Не говоря ни слова, они прошли рядом добрый десяток метров. Наконец Вовк остановился, задержав старика за локоть:

— Давай, Захар Петрович, рассказывай, куда Сверчка спрятал?

— Отпустил я його, — честно признался старик. — Как есть, отпустил. Коля казав, што не вернется, покуда Матюшина не убьет.

Опасаясь за жизнь юноши, офицер с укоризной покачал головой:

— Он же еще мальчишка… Полицай прикончит его!

— Боец он, Виктор, боец. Пусть ишо и не такий як ты, но военное дило добре изучил.

— Отец, верни его в лагерь! — потребовал Вовк. Он был уверен, что старик скрывает юношу где-то в лесу.

— Да як же я його верну, коли не знаю, где вин?

Снова некоторое время шли молча.

— Дуже тяжко було там? — кивнув куда-то за спину, обронил дед Захар, бросая исподлобья взгляд на усталое лицо офицера. — Хлопцев много полегло!

— Да, не так все пошло, как планировали с командиром, не так, — покачал головой старший лейтенант. — И Федора Иваныча потеряли, и бойцов почем зря положили.

— Зря ничого не бывае, — не согласился с ним старый воин. — У всего есть своя оценка…

К полудню Захар Петрович незаметно покинул лагерь. Страха за то, что нарушил приказ нового командира, он не испытывал. Сейчас для него важнее дела, чем разыскать Сверчка, не было. Несколько часов он бродил по бескрайнему лесу, в надежде обнаружить своего юного товарища. Не сомневался: если Коля жив — непременно объявится.

В очередной раз присев передохнуть, старик вдруг отчетливо вспомнил их последний разговор и слова, оброненные юношей перед уходом: «Встретимся на старом месте!» «Вот дурень! Надо было сразу идти к прежнему лагерю», — стал он корить себя за потерянное время.

Приблизившись к старой базе, дед Захар огляделся. На землю давило тяжелое, сродни его настроению, свинцовое небо. Моросило. Никогда еще лес не казался ему таким неприветливым, как сейчас.

Не заметив ничего подозрительного, он прошел мимо старых кострищ, заглянул в пустующие землянки. Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. В стремительно надвигающихся сумерках лес стал наполняться ночными звуками. Затрещали сверчки. Захар Петрович уже собирался повернуть обратно, когда краем глаза заметил, как на небольшой лужайке, метрах в ста пятидесяти от него, на фоне серого неподвижного пейзажа что-то шевельнулось. Скинув с плеча автомат, он притаился за обросшим толстым мхом березовым выворотнем. Вдруг недалеко кто-то вскрикнул, заставив его вздрогнуть:

— Это же Сверчок!

От деревьев отделились две фигуры. Узнав в них разведчиков своего отряда, дед Захар удивился.

— Он! Точно он! — подтвердил голос, принадлежавший Грушину.

Приветливо махнув старику рукой, партизаны помчались навстречу молодому товарищу.

Еще днем, сразу после короткой беседы с дедом Захаром, старший лейтенант Вовк велел своим подчиненным незаметно следить за ним. Уверенность в том, что хитрый старик прячет юношу где-то в лесу, не погасла в нем.

Досадуя, что не заметил за собой слежку, дед Захар тронулся следом за бойцами. Его лицо светилось от предвкушения встречи с живым и невредимым любимчиком. Впрочем, врачи вряд ли посчитали Николая Цвирко невредимым. Потеряв много крови, юноша с трудом держался на ногах, опираясь на длинную палку. Рядом, постанывая, сидел привязанный к дереву полицай…

Ближе к утру, едва на горизонте засияла кромка неба, в воздух взмыл самолет, унося за линию фронта вицефельдфебеля Матюшина и юного партизана Колю Цвирко. Рядом, расположив между ног ранец с драгоценным грузом, сидел, положив автомат на колени, боец Грушин. И неясно было, кого конвоирует этот улыбчивый парень — полицая или обоих.

Проваливаясь в воздушные ямы, легкий самолет упорно продвигался на восток. Желая подбодрить раненого товарища, Грушин обернулся к нему, но боец Николай Цвирко спал.