По современному

Про купеческаго сына Николая Иваныча Переносова, вс его родные и знакомые въ одно слово говорили, что онъ пустой человкъ. И въ самомъ дл, оставшись посл смерти отца, человка суроваго и строгаго, недозволявшаго сыну ни малйшихъ развлеченій. Переносовъ совсмъ пересталъ заниматься дломъ. Фабрикой управлялъ приказчикъ, а онъ только и дла длалъ, что разъзжалъ до трактирамъ, по театрамъ и клубамъ. Въ одномъ изъ трактировъ онъ познакомился съ нкіимъ Заливаловымъ, въ сущности праздношатающимся человкомъ, но который, однако рекомендовался ему какъ литераторъ и адвокатъ. Въ трактир Заливаловъ былъ «завсегдатаемъ», держалъ себя очень развязно, присосдивался къ угощенію загулявшихъ купцовъ, показывалъ имъ разные фокусы съ серебрянными монетами и, напившись пьянъ, кричалъ «всхъ пропечатаю», вслдствіе чего приводилъ купцовъ въ немалый трепетъ, и они тотчасъ-же старались или дать ему взаймы рубля два-три или проиграть ихъ ему въ орлянку. Между трактирной прислугой про него ходила молва, что «онъ у мировыхъ такой свдущій человкъ, что даже и виноватаго можетъ сдлать правымъ». Знакомство Переносова съ Заливаловымъ началось съ того, что тотъ его обыгралъ на бильярд на пять рублей и подарилъ ему свою книжку «Волчій зубъ». Переносовъ тотчасъ же потребовалъ бутылку «шипучки въ бломъ клобук» и сообщилъ, что давно уже ищетъ случая познакомиться съ умными людьми, а въ особенности съ литераторами. При слдующей встрч, Заливаловъ говорилъ уже Переносову «ты», прямо требовалъ отъ него угощенія и повезъ его наблюдать воровскіе нравы въ трактиръ «Малинникъ», посл чего они попали въ Екатерингофъ, а на утро Переносовъ и самъ не знаетъ, какъ литераторъ Заливаловъ очутился у него спящимъ въ его кабинет. Съ этого дня. онъ не покидалъ уже боле Переносова и поселился у него. Каждый день придумывалъ онъ какую-нибудь новую закуску или настой для водки, при чемъ, при выпитіи первой рюмки, стрлялъ изъ пистолета холостымъ зарядомъ, научилъ Переносова варить жженку, жарить бивштексъ на прованскомъ масл и разгрызать рюмку безъ видимаго ущерба для рта. Переносовъ былъ отъ него въ восторг.

— Я тебя и въ литераторы выведу, только теб надо жить иначе, говорилъ ему Заливаловъ. — И въ самомъ дл, человкъ ты богатый, а живешь свинья-свиньей. Разв такъ живутъ современные люди?

— А то какже? Сдлай милость, научи! Я завсегда готовъ, отвчалъ Переносовъ.

— Прежде всего разв можетъ быть кабинетъ безъ книгъ? Книгъ купить надо!

— Такъ только разв за этимъ дло? Сейчасъ-же подемъ и купимъ. Книжку почитать на ночь прелюбезное дло! Это я люблю.

Пріятели отправились за книгами и, кстати, купили и электрическую машину съ приборами. По прізд домой, Заливаловъ началъ Переносову показывать разные опыты съ электрической машиной и лейденской банкой и привелъ его въ восторгъ.

— Это вотъ физика называется, сказалъ онъ ему, — а тамъ химію заведемъ. Будемъ добывать газъ. Однимъ газомъ будемъ морить птицъ, а другимъ оживлять ихъ. — Другъ, заведи, ради Христа! демъ сейчасъ покупать эту самую химію!

Черезъ дв недли кабинетъ Переносова совсмъ преобразился. Тутъ были шкапы съ книгами въ сафьяныхъ переплетахъ, столы съ физическими инструментами, колбы… реторты, химическіе препараты въ банкахъ, тигли, «анатомическій человкъ» изъ папье-маше, жабы и зми въ спирт, чучелы летучихъ мышей, а въ углахъ помстились два человчьихъ скелета на подставкахъ.

Переносовъ жилъ не одинъ въ дом. Съ нимъ вмст жила его мать старуха, которой отецъ Переносова отказалъ посл своей смерти все состояніе; слдовательно, сынъ, въ денежномъ отношеніи, былъ въ полной зависимости отъ нея. Появленіе въ ихъ дом литератора сильно ее опечалило.

— Споитъ онъ его, споитъ, мерзавецъ! плакалась она о сын своимъ приживалкамъ, но въ деньгахъ сыну на его зати все-таки не отказывала, хотя и давала ихъ ему посл сильнаго спора; когда-же, въ одинъ прекрасный день, сынъ явился домой вкуп съ литераторомъ пьяный и привезъ скелеты и летучихъ мышей, то она окончательно возмутилась.

— Вонъ! Все вонъ! Да и ты, господинъ литераторъ, проваливай! кричала она. — Гд-жъ это видано, чтобъ въ христіанскомъ дом и вдругъ эдакую пакость?… Вдь здсь, чай, образа есть!..

Литераторъ скрестилъ на груди руки и крикнулъ Переносову:

— Николай, что теб дороже: мать родная или образованіе?

— Разумется, образованіе! отвчалъ Переносовъ. — Маменька, неушто я изъ-за вашихъ глупостей и предразсудковъ долженъ всей современности лишиться? У насъ, въ дом, есть еще верхній этажъ, перезжайте туда, да и живите себ спокойно. Вы хотите срымъ образомъ жить, а я этого не желаю.

— Знать ничего не хочу! Тащи вонъ шкилеты! А нтъ, я позову фабричныхъ и т все вонъ вышвырнутъ!

Литераторъ крякнулъ, погладилъ бороду и сверкнулъ глазами.

— А по сил двадцать дв тысячи восемьсотъ тридцать шестой статьи знаете за эти вещи-то что бываетъ? — съ разстановкой и строго произнесъ онъ.

— Маменька, не дразните его! воскликнулъ Переносовъ. — Онъ адвокатъ, у всхъ мировыхъ свой человкъ и вс законы, какъ свои пять пальцевъ знаетъ. Онъ васъ въ Сибирь можетъ упечь за ваши дйствія.