По современному

Мать испугалась, заплакала, и, опершись на плечи приживалокъ, поплелась въ свою комнату. На другой день она перебралась въ мезонинъ, а сынъ остался жить въ нижнемъ этаж.

Литераторъ Заливаловъ былъ при Переносов безотлученъ. Каждый день онъ придумывалъ новыя забавы: то морилъ въ азот птицъ и оживлялъ ихъ въ кислород, то длалъ взрывъ какого-нибудь газа, то созывалъ фабричныхъ и, составивъ изъ нихъ цпь, разряжалъ въ нихъ лейденскую банку. Фабричные, получивъ отъ электрической искры толчокъ, присдали и вскрикивали, посл чего имъ давалось по рюмк водки и они отпускались на фабрику. Не забывали себя разной хмльной дрянью и хозяинъ съ товарищемъ и уже къ вечеру никогда не были трезвы.

Видя все это, мать сильно огорчалась.

— Да вамъ бы женить его, Пелагея Дмитріевна! говорили ей про сына знакомые.

— Пробовала, голубчики мои, да ничего съ нимъ не подлаешь, — отвчала она. — Хорошую двушку и богатую ему предлагала, да разв онъ путный?.. Твердитъ одно: ужь если женюсь на комъ, такъ женюсь по-современному, на актрис. И осрамитъ меня: женится на актрис, я это знаю! Какъ бы вотъ литератора отъ него этого спровадить? Да нельзя никакъ! Я ужъ и отступнаго ему пятьдесятъ рублей давала. Чтожъ вы думаете? Деньги взялъ, а уходить не уходитъ, да еще теперь кланяться пересталъ.

Чтобы какъ-нибудь обуздать сына, мать нсколько разъ ршалась было не давать ему денегъ, но и тутъ у него находились уловки и угрозы, и ея ршимость оставалась не причемъ. За деньгами онъ началъ являться къ матери не иначе, какъ въ сообществ своего любимца, кучера Михайлы.

— Мн, маменька, двсти рублей денегъ надо? говорилъ онъ. — Хочу на чердак трубу поставить и звзды небесныя разсматривать.

— Откуда у меня деньги, Николинька? отвчала она. — Вдь ты самъ знаешь, какіе теперь платежи по фабрик!

— Полноте хныкать-то — словно Кощей безсмертный! Фабрика фабрикой, а сынъ сыномъ. Не по міру-же мн идти, въ самомъ дл! Такъ не дадите?

— Нту денегъ!

— А коли не дадите, такъ мы сейчасъ… Эй, Михайло! приказывалъ онъ кучеру. — Тащи сюда изъ кабинета скелеты!

— А летучихъ мышей не прикажете захватить? отзывался кучеръ.

— Тащи и летучихъ мышей, и жабъ, и всякихъ гадовъ!

Кучеръ бжалъ внизъ. Мать плакала, крестилась и, боясь опоганить свое жилище «нечистью», въ конц концовъ, выдавала требуемыя деньги.

За два дня до своихъ имянинъ Переносовъ явился къ матери и сказалъ:

— Ну, маменька, пожалуйте триста цлковыхъ. Въ день ангела у меня будетъ пиръ горой. Будетъ такой современный вечеръ, о которомъ вы, по своему необразованію и понятія не имете. И кром того будетъ сюрпризъ гостямъ: дв французинки отмнной красоты. Он споютъ и станцуютъ.

— Николинька!.. начала было мать.

— Михайло, тащи сюда змю! крикнулъ онъ кучеру.

Мать только всплеснула руками и дала деньги.

6-го декабря, часу въ восьмомъ вечера, имянинникъ Николай Иванычъ Переносовъ и его «неизмнное копье», литераторъ Заливаловъ, расхаживали въ своей квартир по зал и ожидали прізда гостей. Посреди комнаты помщался большой столъ, покрытый зеленымъ сукномъ, на которомъ стояли электрическая машина съ приборами, резервуары съ заране приготовленными газами и дв клтки: одна съ воробьями, другая съ кроликомъ. Такойже столъ, со всевозможными выпивками и закусками, стоялъ у стны. Надъ столомъ на стн была надпись: «предварительная выпивка».

— Французинки-то, Алимпій Семенычъ, настоящія будутъ? спрашивалъ у Заливалова Переносовъ.

— А то какъ-же? Самыя настоящія, изъ Орфеума. Я ихъ пригласилъ по позже. Мы ихъ, знаешь, на закуску гостямъ пустимъ.

— Ты ужь съ ними, пожалуйста, по-французски, потому иначе кто-же? Правда, у меня будетъ купецъ Русовъ, онъ и въ Париж былъ, только по французски наврядъ понимаетъ, потому самъ разсказывалъ, что двнадцать денъ тамъ прожилъ и все въ пьяномъ образ обртался. Эхъ, далеко мн еще до настоящей современности! вздохнулъ Переносовъ. — Вдь вотъ ужо устрицы подавать будутъ, а я ихъ и въ ротъ взять не могу. Не стали-бы гости-то смяться? Давеча пробовалъ: закаталъ ее, знаете, въ хлбъ, обмазалъ горчицей, — жевать жую, а проглотить не могу…

— Ничего! Бываютъ и современные люди, а устрицъ не дятъ, успокоивалъ Заливаловъ.

— Литераторы-то, твои знакомые, въ которомъ часу хотли пріхать?

— Ровно въ восемь.

Въ девятомъ часу гости начали съзжаться. Первымъ пришелъ капитанъ Замоловъ, живущій недалеко отъ фабрики и познакомившійся съ Переносовымъ за нсколько дней передъ тмъ въ фабричномъ трактир. Онъ былъ въ отставномъ мундир и принесъ съ собой шпагу, на которой долженъ былъ быть прикрпленъ сахаръ при вареніи жженки. Закуривъ трубку, онъ сказалъ:

— При пить жженки предупредите гостей объ ея крпости. Она сладка и ежели человкъ неопытный, то можетъ до смерти опиться. У насъ во время Крымской кампаніи былъ такой случай. Одинъ юнкеръ Блобородавскаго гусарскаго полка пилъ, пилъ, упалъ и боле не вставалъ. Какъ сейчасъ помню, полкомъ командовалъ тогда полковникъ Урываевъ. А вторая шпага у васъ есть? Нужно крестъ на крестъ…