По страницам "Войны и мира"

Болконской — лучшего и желать нельзя, но удастся ли, ведь старик Болконский крутенек и любит

дочь. А чем плох Анатоль — красавец и хорошей фамилии...

Так встречаются два старика, страшась друг друга. Очень разные люди, потому что старость

— естественное завершение длинной человеческой жизни; для обоих она полна сожалений об ушед-

шей молодости, но один накопил к старости мудрость и душевный опыт, другой растратил все — оста-

лась одна суетность: влияние в свете, деньги, заботы, уни жения — вот и поездка эта грозит унизи-

тельным отказом, но надо ехать, суетиться и притворяться...

А в доме Болконских — волненье: приехал красивый молодой мужчина. Княгиня Лиза приоде-

лась, и мамзель Бурьен прибавила какую-то ленточку к своему наряду, и обе они от чистого сердца хо-

тят принарядить княжну Марью, но бедняжка так нехороша!

Это-то старый князь понимает. Он все увидел: платье Лизы, ленточку Бурьен и, главное,

«одиночество своей княжны в общем разговоре».

Он растил дочь, он ее учил и воспитывал; он хотел сделать ее умной, образованной — потому

так и сердился, когда она не понимала геометрии. И он любит ее, видит за этим некрасивым лицом ее

доброту и благородство; он-то знает, как бывают прекрасны ее лучистые глаза, — кто достоин этой

души, этих глаз? Что они, эти, могут видеть в е г о княжне? Богатую дурнушку? Эта мысль нестерпима.

Всегда отцу тяжело отдавать дочь — тяжелей, чем матери. Мать вспоминает свою молодость и

как бы заново переживает ее; отец видит только свою потерю — уходит, уходит дочь к чужому и

всегда неприятному мужчине. Даже в хорошем юноше находятся неоспоримые недостатки. Но этот!

«— Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу

служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?

—

Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? — обра-

тился Анатоль со смехом к отцу.

—

Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха-ха- ха! — засмеялся князь Николай

Андреевич».

И ведь нельзя выгнать! Прямо сказать: уезжайте, скатертью дорога, позвать Алпатыча, при-

казать снова расчистить нарочно закиданный снегом «прешпект» — пусть катят восвояси дорогие го-

сти... Нужно сдерживаться, говорить с князем Василием: «Что ж ты думаешь... что я ее держу, не

могу расстаться? Вообразят себе!.. Мне хоть завтра!» Нужно звать дочь и объявлять ей о предложе-

нии — а она еще и согласиться может, ведь гордости у нее нет: «первый встречный показался — и

отец и все забыто, и бежит, кверху чешется и хвостом винтит, и сама на себя не похожа! Рада бро-

сить отца!»

«Бедная княжна Марья! — думаем мы в молодости. — Как он ее мучит, злой старик!» И ни-

кто не подумает: «Бедный старик! Каково ему все понимать и видеть, что дочь готова полюбить это-

го Анатоля, уже мечтает о нем и надеется быть счастливой — с ни м?!»

Да, отец на страже, и он пускает в ход любое оружие.

«— И прекрасно! — закричал он. — Он тебя возьмет с приданым да кстати захватит mademoi-

selle Bourienne. Та будет женой, а ты...

31

Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опу-

стила голову и собиралась плакать. — Ну, ну, шучу, шучу, — сказал он. — Помни одно, княжна: я

держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от

твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить».

Он переламывает себя, свой властный нрав, подчиняясь им же избранным правилам, но как

тяжело это ему, как он уязвим в своей любви к дочери!

На этот раз пронесло. Опасность миновала. Князь Николай Андреевич не знает, что заставило

дочь отказать Анатолю. Ему неизвестно, что его намек на Бурьен получил подтверждение, княжна

Марья своими глазами видела, как в зимнем саду Анатоль обнимал Бурьен, и уж никак он не может

себе представить, какое романтическое здание воздвигнет в своем воображении его дочь: «Чего бы

мне это ни стоило, я сделаю счастье бедной Amelie. Она так страстно его любит. Она так страстно

раскаивается. Я все сделаю, чтоб устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я

попрошу отца, попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою...» Если бы князь

Николай Андреевич знал, о чем думает княжна Марья, отказывая жениху, он закричал бы: «Вздор!

Все вздор!» — и был бы прав.

Но хотя он не знает мыслей дочери, главное он понял: девочка выросла, стала богатой неве-

стой; он научил ее геометрии, воспитал доброй и благородной, но от этого ей только труднее будет жить.

Что она знает о людях, что понимает в жизни? Он, со своим стремлением сделать детей правдивыми

и честными, он сам воспитал Андрея безоружным против княгини Лизы, а Марью — против князя

Василия. Сегодня он жив и уберег дочь, а завтра? А если его уж не будет, когда приедет свататься

еще один Анатоль?

И вновь оживший, усиливающийся страх за дочь охватит князя. Теперь он не оставит его ни-

когда, до смерти, потому что хуже всего, страшнее всего — сознание, что уже ничем не можешь по-

мочь тем, кого любишь, что ты — какой ни веди размеренный образ жизни — стар и бессилен".