По строкам лавандовых книг. Часть 2

Съемки закончились, сегодня репетиция бала, ехать никуда не придется. Церемония пройдет здесь, в Форде, в торжественном зале на первом этаже. Я там ещё не была, наши браслеты работают только на тридцать восьмом этаже и в стафф-зоне под крышей. Мила рассказывала, что это лучший зал в городе. Там проходят все самые значимые события и торжества, посвященные победам мятежников. Те самые победы, что по другую сторону забора омываются кровью, болью и смертью, здесь, в стеклянных стенах концертного зала, омываются реками вин и дорогим парфюмом знатных и тупых, как пробка дам, что находят в этой жизни утешением только одно – мундиры и статус мужа.

В Литоре, жены командиров даже не смотрели в сторону таких как я, чтобы не запачкаться взглядом об оборванку.

Через два дня бал. Соберутся толстопузые мундиры ОНР со своими женами, а главным представлением вечера буду я. Вот бы Аугустина удивилась, кабы узнала, что любоваться моим личиком не наказание Господнее, а привилегия знатности в высоких социальных кругах. Каждый раз, когда ей приходилось случайно у входа в дом встретиться со мной взглядом, она изображала предобморочные конвульсии, демонстрируя, как её убивает, несправедливость вселенной. «И почему нужно было выбрать именно этот дом?» – говорила она, или: «Ты просто хочешь свести меня в могилу раньше срока! Я умру от стыда, что нахожусь рядом с этими нищебродами рыбацкими» – кричала Бруту, закатывая скандалы, от которых даже стены дрожали. И с чего она вообще решила, что мы с мамой имеем какое-либо отношение к рыболовству? Просто, всех кто не состоял в статусе элиты, она списывала в список рыбацких нищебродов. Таким ущербным особам как она, почему-то всегда везет. Ужасная несправедливость! Ну как иначе, если не везением это назвать? На самом пороге перемен, когда все статусы были стерты (пуля-дура не выясняет статусы социальных классов перед тем, как пробить голову), эта уважаемая госпожа успела помахать всем ручкой и уехать далеко и надолго от ада, что нас поджидал за горизонтом.

Переодеваться после завтрака не пришлось, мы сразу спускаемся в конференц-зал. Впервые мне придется рассказывать заученный текст. Разнервничавшись я непроизвольно дергаю подол сарафана. Что если у меня ничего не получится?! Доживем ли мы вообще до этого бала?

Лифт успешно опустился вниз, а вместе с ним и моё сердце. Перед нами открывается высоченная дверь – не меньше трех метров – с пафосными мельхиоровыми ручками. Кованые расписные узоры в форме веточек, ползут по двери вверх и вот он – целый мир богатства раскинулся перед моими глазами.

Маленькие круглые столики на ажурных ножках, дубовые стулья, спадающие шелковые занавески, блеклые бра и огромная хрустальная люстра что представляет собой инсталляцию взрывающихся бутонов салюта, раскинулась под потолком. Сотни тоненьких хрустальных усиков в точности повторяют разрывающиеся цветные огоньки, словно они спадают брызгами, озаряя небо.

Я видела салют только один раз в жизни. Не знаю сколько мне было лет, но точно помню, что мы с мамой стояли в плотной толпе. Выше поясницы стоящих вокруг взрослых ничего не было видно. Все вокруг радовались, смеялись и веселились: был какой-то праздник города. Мне так хотелось посмотреть, что же происходит на эстраде, но маленькие ножки не могли подпрыгнуть так высоко, чтобы выглянуть из-за толпы, и вдруг взрыв. Бах! Я испугалась, закрыла уши руками и закинула голову вверх, посмотреть на маму, буквально в то же мгновение, на моих глазах в небе сверкающими брызгами расцвел бутон, он озарил весь небосвод волшебной красотой. «Настоящая магия» – подумала я. «Это салют» – ответила мама. Тот момент запечатлелся в памяти на всю жизнь.

Мои глаза прикованы к люстре, я больше ничего не замечаю вокруг.

– Сладенькая, идём, ― берет меня за локоть Бри, ― нам за кулисы. Здесь сейчас работают оформители, не нужно путаться под ногами.

Он тащит меня в сторону, но я не отрываю глаз от хрустальных паутинок.

Пелена восторга бесследно растворилась: зал буквально набит людьми. На полу и столах разложены фрагменты декораций из живых цветов. Работа кипит. Монтис активно готовиться к очередному пышному балу, посвященному популяризации кровопролитий и торжеству страсти к власти.

Вооруженные солдаты в черной форме расставлены по всему залу. Буквально на каждом квадратном метре, сложив руки за спиной, стоит крепкий сторожевой пёс высматривающий, все ли занимаются своим делом. Мы обходим зал с обратной стороны и попадаем в примыкающую закулисную зону. Здесь сосредоточена вся техническая сторона звука и света, которым оборудована сцена концерт-холла, а ещё несколько ширм стилистов с оборудованием для визажа. На крутящемся стуле с традиционными двумя стаканами чая ждет Мила.

– Привет! ― радостно восклицаю я. ― Не ожидала тебя увидеть. Разве сегодня есть для тебя работа? Мы же ничего не снимаем.

Я крепко обнимаю уже полюбившуюся мне за свою доброту и искренность девушку. В знак благодарности за чай, делаю небольшой глоточек. Горячий напиток обжигает язык.