По строкам лавандовых книг. Часть 2

Стражники хватаются за оружие, окружают нас со всех сторон. В прыжке я бью коленом Каликса под руку. Выбиваю пистолет и вот, оружие уже в моих руках. Прим с разворота выбивает пистолет у стражника, но один из солдат успевает ударить рукояткой ему в висок. Я направляю пистолет на цель – выстрел. Выстрел. Выстрел. Как всегда, точное попадание, без промаха: металлические стропы сбиты пулями. Черная ширма кулис накрывает майора и стражников. Прим лежит без сознания. Мне заламывают руки за спину, вдавливая лицом в пол.

– Пожалуйста, только не по лицу! – просит Руд.

Тупой удар в голову. Я выключаюсь. Вот и закончилась наше гламурное пленение.

Глава 11

Жуткая головная боль от которой звенит в ушах, приглушает остальные чувства. Под щеками и ладонями мусор и осколки. Пытаюсь поднять голову, но боль опоясывает и стреляет в шею. Мой стон и всхлипывания звонким эхом отбиваются об стены. Открываю глаза, опираюсь на колени и стряхиваю кусочки цветной мозаики. Где я?

Над головой стеклянный купол, маленькими цветными квадратиками он вырисовывает знакомые образы. Развалина – это старая заброшенная церковь. Круглые окошки разрисованы образами святых. Все стены от пола и под самый купол, представляют собой сплошную картину, написанную по святым писаниям. Господь наш всемогущий, смотрит на меня из-под купола, в его глазах слезы. Он, как бы говорит мне: «Посмотри, что ты наделала. Это всё из-за тебя!». Глаза Господа грустные, но добрые. В них можно прочитать заботу и смирение. Рядом образ его матери, а замыкает круг святой чудотворец. Есть образ Господа в муках за нас грешников смертных, и ещё множество писаний из библии, которую я никогда не читала, потому что ленилась.

Стены отражают звонкое эхо и разносят каждый мой вздох. Здесь нет ни мебели, ни алтаря. Окна забиты досками, а пол усеян мусором. Иконы, что должны висеть возле лампадок, сняты. В некоторых углах виднеется поломанные рамы, точнее то, что от них осталось. Такое впечатление, что рота варваров и мародеров с неистовой злостью крушили всё на своем пути.

От цветных витрин меня отвлекает скрип входной двери.

– Ты веришь в Бога, Лаванда? ― спрашивает Каликс.

Его тяжелые и звонкие шаги отражаются эхом не только в куполе, но и в моей голове спазмом боли. Наша семья никогда не была особо верующая. Я не читала библию, а о некоторых святых знаю только понаслышке, но я всегда верила, что есть сверху тот, кто наказывает нас за проказы и награждает за чистоту помыслов. Конечно, я не вхожу в список любимчиков Господа, но и не обижаюсь за это, знаю, что не заслужила наград.

– Верю, ― отвечаю я.

Склонившись надо мной, он хватает меня за волосы и тянет к себе. Наши лица совсем близко. Я цепляюсь ему в руку, пытаюсь ослабить хватку, но безуспешно, он сильнее меня.

– Значит молись!

Как маленький бездомный котенок я отлетаю от его ног и падаю на колени, прочесывая ладонями осколки. От удара тупым носком военных сапог в живот внутри всё горит огнем, я скручиваюсь улиткой и корчусь от боли.

– Молись, Мейсон! Я хочу слышать, как ты искренне молишь Господа Бога о прощении за своё поведение сегодня.

Я не знаю ни одной молитвы. Никогда не запоминала, что батюшка читает на службе, а с Господом у нас разговоры без стихов, просто, от души, но даже если бы и знала, у меня сейчас язык не повернулся бы и слово выдавить из себя. Мои глаза полные слез, не могу сдержать боль. Я просто рыдаю, уткнувшись носом в кулаки.

– Ты клялась солдатам Ореона в верности ОНР. Клялась, что теперь одна из нас. Клялась, что будешь сражаться за наше общее дело. И, что теперь Мейсон? Что?

Еще один удар приходится в то же место. То ли он сильнее, то ли повторное попадание так обостряет боль, не знаю, но вытерпеть это невозможно. Я кричу. Я плачу. Я устала. Не могу больше терпеть это всё. Как жаль, что я не знаю ни одной молитвы, иначе бы сейчас молила всех святых только об одном – о смерти. Чтобы мои муки закончились и больше никогда не было страхов. Возможно, Господь превратил бы меня в маленький черный камень, такой как моя душа, и бросил в море, на самую глубину. Голубая вода, обтачивала бы мои края, полируя до идеальной формы. Я готова вечность быть на дне морском, только не здесь.