По таёжной реке Бикин

Не умеющие скрывать своих мыслей, эти дети тайги, искренне радуясь моей удаче, доверительно спрашивали меня, не получу ли я премию за то, что нашел гнездо рыбного филина; не будет, ли от этого у меня больше пенсия, что важно в старости, когда человек больше не сможет жить в лесу; похвалит ли меня за это мой начальник. Но вряд кто-нибудь из этих добрых, хороших людей догадывался, что за рыбного филина я уже получил сполна!

Утром, еще в сумерках, я покинул спящий после праздника поселок. Только дед Ленкуй видел, как я уезжал. Подойдя ко мне, он тихо, будто кто-то мог нас подслушать, серьезно сказал:

— А собаку ты зря привязываешь в лодке. Всякое на Бикине может случиться. Сам-то, бог даст, выплывешь, а ее утопишь.

Эти слова словно стряхнули с меня счастливую беспечность. Когда я отталкивался от берега, на моем лице уже не было самодовольно-глупой улыбки. Начался следующий этап работы. Необходимо было подготовиться к предстоящим наблюдениям за гнездовой жизнью рыбных филинов.

…Весь день прошел в хлопотах. Приехавший посмотреть гнездо рыбных филинов Николай Сигде помог мне сколотить и установить у дупла лестницу. Когда же я поднялся наверх, там меня ждал приятный сюрприз: в гнезде был не один, а два птенца!

Больше всего времени ушло на «электрификацию» гнезда. Во-первых, в самом дупле была подвешена маленькая электрическая лампочка, чтобы ночью можно было видеть, что делается в гнезде. Во-вторых, рядом с летком, несколько в стороне, были установлены два четырехламповых рефлектора от электронной лампы-вспышки, с помощью которых можно было проводить документальное фотографирование ночью.

Наконец все осветительные приборы развешены, многочисленные провода прижаты к дереву и замаскированы. В десяти метрах от гнезда укрыта маленькая палатка. В нее уложены оптика и спальный мешок. Около часа мы с Николаем провозились на берегу протоки, устраивая пристань. Тут же рядом установили большую палатку и перенесли в нее вещи из лодки. Кажется, все мелочи предусмотрены.

К вечеру удэгеец уехал, Чука я привязал у входа в большую палатку, а сам направился к гнезду. Там, в маленьком скрадке, я просижу всю ночь.

Песня-дуэт

У гнезда рыбных филинов я бессменно провел девятнадцать суток подряд. И почти каждая ночь приоткрывала новую страницу из жизни этих малоизвестных птиц.

Уже в первые ночи я выяснил, что глухое, постепенно затухающее «хуу-гуууу» принадлежит самцу. Я мог в деталях разобраться в этом и в других криках рыбных филинов, поскольку птицы часто подавали голос почти над самым укрытием, нисколько не смущаясь моим присутствием. С далекого расстояния тот же призывный крик воспринимался как еще более глухой звук: «Ыы-ыыы». Я даже засек по секундомеру продолжительность этого звука. Она равнялась примерно трем секундам.

Тоном ниже, но в общем громче и протяжнее кричит самка рыбного филина. Издалека ее крик воспринимается, как раскатистое «ыыы-гыыыыыы». Однако, когда самка кричит вблизи, в ее гудении легко улавливаются три слога: «Ыыы-хыы-гыыыыы». Ее крик заполняет воздух вокруг примерно четыре секунды. В криках рыбных филинов ударение всегда падает на начало каждого из звуков.

Теперь я уже точно мог сказать, что слышанные мной в прошлом году у зимовья Покулы и на косе Бикина, у барака на Леснухе, крики рыбных филинов принадлежали именно самкам, а из птиц, которых я наблюдал в тот же год, у дальней протоки, та, которую я «пас» почти целый день, была самцом, а вторая откликнувшаяся ему из кедрача, — самкой. Правда, голоса у них были менее мощные, чем те, которые издавали мои рыбные филины у гнезда. Но так и должно быть. Та пара была молодой, с еще не окрепшими глотками, а мои филины — взрослые, сильные птицы.

Отдельные крики самцов и самок рыбных филинов — это нечто вроде ауканья грибников в лесу. При помощи этих криков члены пары поддерживают контакт между собой, а птицы, еще не объединенные в пары, находят друг друга.

В первую же ночь, проведенную в укрытии у гнезда, я был несказанно удивлен, наблюдая воочию ток рыбных филинов. Правда, ничего нового для себя я не услышал, но то, что увидел, оказалось необычайно интересным и неожиданным.

В двадцать часов восемь минут на старый ясень, раскинувший могучие ветки-руки почти над самой моей замаскированной палаткой, уселся взъерошенный самец. Осмотревшись своими бесцветными, бледно-желтыми глазами вокруг, он сердито, как мне показалось, хукнул в сторону заходящего солнца. Из-за его спины, откуда-то из кедрача, примыкающего к пойменному лесу, тотчас же раскатисто отозвалась самка. Ее низкое «ыыы-гыыыы» долго висело в сумеречном сыром воздухе. Через несколько минут, успев за это время несколько раз откликнуться из разных мест, она наконец грузно опустилась на ветку рядом с самцом. Придирчиво осмотрев друг друга, мельком взглянув на не сводящих с них глаз птенцов, оба взрослых рыбных филина вдруг принялись надсадно кричать. Это был их ток.