По ту сторону моря

Знаешь, говорит он, я ведь родом не отсюда. Но не хочу говорить об этом. Раньше я постоянно думал о том месте, а потом стал забывать. Так проще. Этому можно научиться. У каждого человека есть право изменить свою жизнь. В этом нет ничего постыдного. Иногда перемены к лучшему. Да, я был женат. Может, я до сих пор женат, а может, нет. Может быть, тот маленький епископ, который выглядел так, словно в него ударила молния, расторг наш брак. А может, она решила, что я умер, и вышла за другого, и теперь двоемужница, кто знает. Конечно, ей проще считать, что я умер. Мне больно об этом думать. Да, у меня есть дочь. Я ее бросил. Нет, не так. Мне пришлось уйти. Пришлось ее бросить. Сделать выбор, так или иначе. Не важно, ее зовут Алекса. Я сам дал ей это имя. Потому что, когда увидел ее в первый раз, она была вылитая Алекса. Это трудно объяснить. Ты не поймешь, пока не прижмешь к груди собственного ребенка.

Он протягивает во тьме руки.

Вот такой она была, когда я ее бросил.

А где она сейчас? Почему ты ушел?

Слишком много вопросов. Я устал. Уже за полночь. День был длинным. Лучшее Рождество на свете. Послушай, я не знаю ответов на все вопросы. Ты просто живешь и делаешь в жизни какие-то вещи. Это все, что я знаю.

Боливар почти засыпает, когда в темноте раздается голос Эктора.

Она с ним. Точно с ним.

Боливар прочищает горло и спрашивает, откуда ты знаешь?

Она обрадуется, что я умер.

Послушай, ты не можешь ничего знать. Сидя тут. Ничего. Это невозможно. И знаешь, многим, очень многим, не все равно, что тебя унесло в море. До меня никому особо нет дела. Но, чтоб ты знал, твоя семья будет молиться за тебя неделю за неделей. Это не кончится никогда. Новены и бесконечные визиты, и она будет молиться за тебя вместе со всеми. Каждую ночь будет стоять перед своей кроватью на коленях, сложив руки. Она будет жалеть, что не занялась этим с тобой. Будет просить Господа, чтобы он разрешил ей заняться этим, если ты вернешься. А если сделала против тебя что-то плохое, никогда себе этого не простит. Будет вечно себя корить. Винить себя во всем. И сразу бросит этого парня. Так всегда бывает. Я много раз видел такое.

Теперь он может делать с ней все, что захочет.

Прекращай. Не то крыша поедет. На вот, съешь рыбки.

Может, ты и прав, Боливар. Ты такой хороший друг.

* * *

Они наблюдают, как солнце опускается в море, на солнечном диске – призрак контейнеровоза.

Поначалу Боливар не замечает, а потом замечает. Он перестал определять время по солнцу. Его разум замедляется. Время – больше не время. Оно не течет, но стоит на месте. Так ему кажется. Дни проходят внутри замершего времени. А иногда кажется, что время течет помимо него – над ним, вокруг него, под ним, но только не внутри. Он пытается это осмыслить, представить нечто огромное, недоступное пониманию, действию или выражению. Вас отрезали от хода времени, но время продолжает идти и не остановится никогда. Он изучает Эктора, пытаясь понять, приходит ли эта мысль в голову и ему.

Затем настают дни беспредельного счастья. Ощущение свободы и безграничных возможностей. Оно возникает с каждым пылающим рассветом, когда мир возрождается из пепла. Они наблюдают, как земля преображается в великолепии красок, и замирают в изумлении. Таких небес никто не видал. Между Боливаром и Эктором разрастается тишина, которая тоже есть понимание. Каждый начинает видеть правду другого, и каждый беспомощен перед правдой мира. Посреди этой необъятности не важно, что человек носит в своем сердце. И все же сердце толкает кровь, пробуждая волю. Эктор не сводит глаз с моря. Каждый проблеск света заслуживает внимания. Но Боливар все чаще дает глазам отдых. Он говорит себе: это может продолжаться целую вечность. Что еще нужно? Ты ешь, спишь, выполняешь простые задачи. Это и есть настоящая жизнь.

Прошлой ночью, говорит Эктор, мне приснилось, что я дома, в своей постели. Во сне было утро, время вставать. Но когда я вышел из комнаты, то увидел, что дом пуст. И давно – ни родителей, ни брата с сестрой, кругом толстый слой пыли. В моем сне они были давным-давно мертвы, причем умерли, когда меня с ними не было. Я долго бродил по пустому дому, а затем проснулся. Как думаешь, что это может значить? Боюсь, дома что-то случилось.

А мне все время снится, говорит Боливар, что я хороню трупы. Я в горах за городом, в котором жил до того, как уехал на побережье. Во сне я прикидываю размер ямы. Ложусь на земле и обвожу себя палкой. Я понимаю, что этот сон значит. Но когда просыпаюсь и смотрю на море, вижу, что мой размер ничто в сравнении с океаном, что на его поверхности ничего не отметишь и не измеришь.

По мне, говорит Эктор, дурацкий какой-то сон.