По ту сторону жизни

Посмотрев на притихшего за столом полупьяного зама, он побледнел, вскочил, залпом выпил спирт из стакана и закричал:

— Что делать, кто мне скажет? Город окружён, каждый день бомбардировки, обстрелы, пожары… Нам уже не спастись! Даже эвакуироваться некуда, все пути из Ленинграда отрезаны!

— Люди как с ума посходили, — поддакнул зам, выпив. — У всех магазинов очереди, у сберкасс очереди… Всё смели с полок. Сахар, муку, мыло, соль — всё подчистую.

— А про нас будто забыли, — простонал Азат. — Сидим уже два дня на чемоданах, и ни одной машины…

— Кому сейчас до нас есть дело, — усмехнулся зам. — Сейчас все сами собой заняты. Кто поумнее давно уже на Урал, в Поволжье эвакуировались, а мы так себе, мелочь, крысы медицинские.

— Нас хотя бы в город перевезли, — вздохнул Азат уныло. — Не знаю, как ты, Иван Фомич, а я себя очень отвратительно чувствую.

— Признаться, и я себя неважно чувствую, — вздохнул зам. — Лаборатория всегда была полна народу, а сейчас только мы с вами. Сидим вот, спиртягу глыкаем от безысходности и дожидаемся, когда соизволят вспомнить о нас. А может, бросим здесь всё к едрене фене и пойдём в город самостоятельно?

За несколько минут до полуночи со стороны Ленинграда стали доноситься звуки сирены. Затем послышался гул приближающихся самолётов и загрохотали зенитные батареи. Ну а потом раздались взрывы, и сразу же стало понятно, что город подвергся плотной массированной бомбардировке.

Во двор вдруг въехала чёрная легковушка. Азат увидел её из окна, и его охватило необычайное волнение.

Машина остановилась у входа в здание лаборатории.

— Лейтенант Дроздов, — представился мужчина в форме и козырнул новенькими корочками удостоверения.

Второй гость в гражданском костюме в знак приветствия лишь кивнул головой.

— Я профессор Мавлюдов, — назвался Азат.

— А я доцент Куприянов Иван Фомич, — поспешил представиться зам. — Так сказать, правая рука руководителя.

Проигнорировав приглашение Азата войти в здание, лейтенант распорядился:

— Товарищ Рахимов, забираем только те чемоданы, в которых ваши настойки, и прошу в машину!

— Как это, а я? — удивился зам. — Мне что, одному оставаться прикажете?

— Вы останетесь с оборудованием, товарищ Куприянов, — усмехнулся лейтенант. — Ближе к утру подъедут два грузовика и заберут все необходимое.

— Может быть, и мне до утра здесь остаться? — поинтересовался Азат.

— Нет, вас приказано привезти немедленно, товарищ Рахимов, — покачал головой лейтенант. — У нас приказы не обсуждаются, а выполняются…

3

Владимир Александрович Быстрицкий проснулся очень рано: ему почудилось, будто его кто-то позвал. Он свесил с кровати ноги и прислушался — было тихо.

«Скверное дождливое утро, — подумал он уныло, выглянув в окно. — Пожалуй, посплю ещё, мне некуда торопиться…»

Он вернулся в кровать, укрылся с головой одеялом и попытался заснуть, но тщетно. Мешали воющий ветер и мысли о шаткости своего положения. Ворочаясь с боку на бок, Владимир Александрович наконец заснул, но и во сне его мучили те же кошмары, что и наяву.

Часов в десять Быстрицкий проснулся от собственного стона. «Интересно, что принесёт мне сегодняшний день?..»

Он распахнул створку и стал наслаждаться дождём и ветром. Вдруг кто-то постучал в дверь. Владимир Александрович вздрогнул от неожиданности: сам не зная почему, он чувствовал, что сегодня наступят какие-то перемены в его жизни, и почему-то боялся их.

Служанка на ломаном русском языке доложила:

— Господин Быстрицкий, дон Диего просит вас через полчаса явиться к нему в кабинет…

Хозяин фазенды явно ожидал его прихода. Дон Диего приветливо кивнул Быстрицкому, но выглядел он при этом необычайно озабоченным.

— Вы собираетесь меня снова чем-то огорчить? — встревожился Владимир Александрович.

— Ну-у-у… Не так уж мы часто видимся, — напомнил дон Диего. — Кажется, в последний раз мы разговаривали месяц назад? Или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь, — вздохнул Владимир Александрович. — За то время, которое я провёл у вас «в застенках», мы виделись всего лишь дважды.

— Ну-у-у… относительно «застенок» ты преувеличиваешь, — развёл руками дон Диего. — У меня ты в гостях, а не в оковах. Живёшь свободно, ходишь на пляж… Даже обучаешь служанку русскому языку в своей постели.

— А что мне ещё остаётся делать, — присел на стул, краснея от смущения, Владимир Александрович. — Я хоть и не в цепях, но нахожусь под бдительной охраной. За мною всегда кто-то присматривает.

— Конечно, а как же иначе, — согласился дон Диего. — Ты мой «гость», и твоя безопасность для меня дело чести! В джунглях много диких животных, и в океане вас повсюду может поджидать опасность. Так что вам не имеет смысла жаловаться на жизнь.

— Конечно, в сравнении с судьбой Корнея Мироновича Бадалова, я счастливчик, — усмехнулся Владимир Александрович. — Может быть, хоть сейчас вы мне скажете, почему его ликвидировали, а меня оставили?