По ту сторону жизни

Цветков закрыл лицо ладонями, а когда убрал их, Кузьма заметил в его глазах слёзы.

«Нытик, — подумал Кузьма, и это выбило его из колеи. — Он что, не понимает, куда стремится? Или жизнь ничего не значит для него?»

Канонада и стрельба вдалеке утихли. Радист немного успокоился. Но затишье продолжалось недолго. Через четверть часа снова послышались сильные взрывы. Один… другой… От мощного грохота дрожала земля.

Радист вздрогнул и резко обернулся. На его лице застыл ужас.

— Тяжёлая артиллерия вдарила, — сказал он вполголоса. — Даже трудно представить, какая там сейчас мясорубка.

Вслед за взрывами снова загремели пулемёты и послышались винтовочные выстрелы.

До самой темноты грохотали пушки и рвались снаряды. Цветков лежал на животе, уткнувшись лицом в землю, и о своём желании разделить участь погибающих товарищей разговора больше не заводил.

Когда стемнело, Кузьма ткнул его в бок локтем:

— А теперь пошли!

Цветков вскочил и навесил на плечо винтовку. Он был бледен, глаза глубоко запали. Кузьме стало жаль его.

— Идём, не казни себя, — вздохнул он, трогая радиста за поникшее плечо. — Немцы в любой момент появиться могут. Они любят по отвоеванным территориям цепочками ходить и зачистки устраивать.

Цветков резко вскинул голову, словно его ударило током.

— Да некуда нам уже идти, ты чего, не понимаешь? — выкрикнул он. — Мы в лесу и кругом немцы! Не сейчас, так через час мы наткнёмся на них и…

— Говори потише и идём, — подтолкнул его в плечо Кузьма. — Если наткнёшься на немцев, то не меньше горя хватишь, чем наши товарищи, погибающие сейчас в страшном бою.

Некоторое время они шли молча, спотыкаясь о камни и кусты. Ветки деревьев хлыстали по лицам, но бойцы не обращали на это внимания.

* * *

Утром, на лесной дороге, показались танки. Тяжёлые машины медленно ползли друг за другом. Колонну замыкал грузовик с солдатами.

Цветков, смотревший в бинокль, сказал:

— Двигаются к месту боя… Сейчас там нашим вдвойне непоздоровится.

Кузьма вздрогнул. В ушах у него зазвенело. «Надо что-то делать, — подумал он. — Но разве смогу я с этим сосунком задержать танки?»

— Что делать будем? — не выдержал Цветков. — Сидеть и ждать, когда танки наших товарищей утюжить будут?

— А ты что предлагаешь, засранец? — спросил Кузьма озлобленно. — Давай возьмёмся за руки и встанем перед пятью стальными махинами?!

Он выхватил бинокль из рук радиста и поднёс его к глазам. Кузьма увидел, как танки развернулись на дороге вправо и замерли, видимо, готовясь к атаке. Из грузовика стали выскакивать солдаты и вдруг…

Моторы взревели, стальные чудовища с длинными стволами орудий окутались дымом и рванулись вперёд. Солдаты, вытянувшись цепью, поспешили за ними.

Радист щёлкнул затвором, загнав патрон в патронник, и прицелился.

— Ты спятил, что ли? — рыкнул Кузьма, хватаясь рукой за ствол. — Танк подбить собрался?

— Нет, я по солдатам стрелять намерен, — огрызнулся Цветков. — Убью, сколько успею, гадов и…

И вдруг земля словно вздрогнула. Один из танков встал и окутался чёрным дымом.

— Что это? — вздрогнул радист, перестав сопротивляться.

— Сейчас посмотрим, — Кузьма поднёс к глазам бинокль. — Горит одна коробочка, — сказал он с ухмылкой, разглядывая горящий танк и видя спешно выбирающихся из башни людей в чёрной форме. — Наверное, на минное поле заехали, гады. Ну и поделом!

Он замолчал, увидев, как загорелся второй танк, и лицо его прояснилось.

— Нет, это не мины, — сказал он. — И пушечных выстрелов не слыхать. Наверное, из танков делают стальные гробы бронебойщики из противотанковых ружей…

Радист молчал, а лицо его светилось счастьем.

— Вот еще один подбили! — воскликнул он, когда очередная махина закрутилась на месте с перебитой гусеницей. — Нет, мы не можем, не имеем права больше бездействовать! Мы просто обязаны хоть чем-то помочь нашим героическим товарищам!

Он снова вскинул винтовку и выстрелил. Выпущенная наспех пуля не задела никого из солдат, но их укрытие было обнаружено.

— Эх, ты, баран безмозглый, — в сердцах выругался Кузьма. — Сам себя уложил в гроб, дубина стоеросовая. Да и меня, наверное, тоже…

Тем временем танки остановились и попятились к дороге, а пехотинцы залегли и слились с землёй.

— Кузьма, давай постреляем по немцам? — засуетился Цветков. — Они вон, все как на ладони? Да и мы боеприпасами обросли. Сколько пособирали по лесу…

— И сколько? — огрызнулся Кузьма, связывая ремнём три противотанковые гранаты. — У всех убитых, кого мы нашли, оставалось по два-три патрона. Ты забыл, сколько времени сопротивлялась всеми забытая и брошенная вторая ударная армия?

— Да-а-а, боеприпасов совсем не осталось, — признал радист.

— На-ка вот, бери, — протянул ему тяжёлую связку Кузьма и принялся вязать еще одну.

— Ты собираешься… — радист облизнул кончиком языка пересохшие губы. — Ты собираешься…

— Не ты и не я, а мы собираемся, — поправил Кузьма вставая. — Два танка невредимыми остались, вот мы их и взорвём, чтоб глаза не мозолили.

— Ты думаешь, мы сможем? — поинтересовался Цветков дрогнувшим голосом.