По ту сторону жизни

Поднявшись на второй этаж, чтобы осмотреть спальню, он услышал за дверью ванной шум воды.

«Наверное, моется тот, с кем я буду проживать под одной крышей, — подумал Азат. — Интересно, кто мой сосед? Мартин сказал, что он русский, военнопленный и очень способный хирург…»

Он вошёл в спальню, сел в кресло и прибавил звук у работающего радиоприёмника. Передавали новости на русском языке, полные пессимизма. Немецкие армии успешно наступали на всех фронтах, а советские войска терпели одно поражение за другим. Азат откинулся на спинку кресла и приготовился узнать обо всём, что происходит во внешнем мире.

Большая часть эфирного времени была посвящена главному событию — блокаде Ленинграда и наступлению на Москву. Репортёр сообщил, что победа уже близка, и произнёс речь, напичканную бредовой фашистской идеологией, предрекая «полное поражение» большевиков и крушение «колосса на глиняных ногах».

Мавлюдов сокрушённо покачал головой. «Это немецкая пропаганда на русском языке, — подумал он с недоверчивой ухмылкой. — Значит, действительное положение на фронтах мне на этой частоте узнать не придётся…»

Когда шум воды в ванной стих, Азат убавил звук. Ему не хотелось в первый день знакомства портить отношения с соседом своим своевольством. Собравшись с духом, он натянул улыбку и приготовился встретить выходящего из ванной мужчину.

Увидев Мавлюдова, тот набросил полотенце на плечо и радостно поприветствовал:

— Здравствуйте, товарищ Рахимов! Признаюсь честно, я ожидал вас чуток позже…

Сражённый наповал Азат едва поверил своим глазам, увидев «соседа». Высокий, широкоплечий, с атлетической фигурой, с доверчивым, открытым лицом…

— Быть того не может, Дмитрий Шмелёв?! — прошептал он, отступая на шаг.

— Да, я это, — просиял Дмитрий, протягивая руку. — Вижу, что вы не ожидали меня здесь увидеть, товарищ Рахимов.

— Постой, не называй меня здесь словом «товарищ», — обеспокоенно оглянулся на дверь Азат. — Ты что, забыл, что мы не в СССР, а в Финляндии?

Лицо Шмелёва сделалось грустным.

— Ну вот, и вы напомнили мне об этом, — вздохнул он. — Я, как только в плен попал, будто с ума сошёл. Живу, как во сне… Очень проснуться хочется, да не получается.

— Мне тоже как-то не по себе, — признался Азат, тяжело опускаясь в кресло. — Всё будто не со мной происходит. Приехали, захватили, усыпили, и… Теперь вот я здесь. Вижу тебя и снова в происходящее не верю…

Вернувшись в ванную, Дмитрий оделся и снова вошёл в спальню, застав Мавлюдова с задумчивым видом сидящим в кресле.

— А мне сказали, что вы тоже военнопленный, — сказал он, присаживаясь в другое кресло. — Ещё сказали, что мы вместе будем задействованы в научной работе.

— Мне тоже так сказали, — вздохнул Азат. — Только я сомневаюсь, что это именно так и будет.

— А я уверен, что будет, — усмехнулся Дмитрий. — Для чего нас тогда сюда собрали?

— Вот в том-то и вопрос: для чего? — хмыкнул Азат. — О какой сейчас научной работе речь вести можно, когда война кругом? Да и у немцев профессоров хоть пруд пруди.

— Значит, у них есть и до нас какое-то дело, — сказал Дмитрий, вставая. — Может быть, наш разговор в столовую перенесём? — предложил он.

С молчаливого согласия Мавлюдова они перешли на кухню.

— Я вместе с госпиталем в окружение попал, — неожиданно сменил тему Шмелёв. — А потом нас всех в плен взяли. Раненых расстреляли, а тех, кто здоров был, в Польшу увезли. Затем я где только не был! Сюда попал совсем неожиданно. Высокопоставленного немецкого офицера прооперировал и… Он выжил, а меня… Меня отделили от всех остальных…

Он замолчал, задумавшись.

— Если ты здесь, значит, согласился сотрудничать с немцами, — заговорил всё это время молчавший Азат. — Теперь тебе, как и мне соответственно, обратно в СССР дороги нет.

— Это точно, — согласился с ним Дмитрий. — Я застрелиться хотел, но смалодушничал. Не смог на себя руки наложить. А когда меня к Боммеру привели и он предложил мне сотрудничество, то я… Сам не знаю, как получилось, но я согласился.

— Вот и я согласился, — вздохнул Азат. — Я просто захотел остаться живым, на что имею данное мне природой и родителями право! Я не сам пришёл к немцам, а они захватили меня в Ленинграде, и… Мне предложили сотрудничество, и я принял его, не мудрствуя лукаво.

— Раз уж мы вдвоём попали, так сказать, в тяжёлую жизненную ситуацию, предлагаю держаться вместе, господин Мавлюдов, — протянул через стол руку Дмитрий.

— Ничего не имею против, — пожал её Азат. — Трудно нам придётся в этом аду, очевидно. Ну а поодиночке ещё хуже, и это ясно, как день божий…

6

Вот уже третью неделю караван из пяти танкеров пересекал Атлантический океан, следуя от берегов Южной Америки к берегам Европы.

Капитан головной баржи медленно прохаживался по палубе в глубокой задумчивости. С подчинёнными он разговаривал резко и холодно, беспричинно цепляясь и делая замечание по каждому пустяку. Его нервозность была понятна всем — надвигался шторм.

А между тем ветер набирал силу. Волны вздымались всё круче и круче, а с них шипя сползала пена.