По ту сторону звезд. Книга 2

Эгоистическая мысль: хорошо, что Грегорович не стал свидетелем этой сцены. Было бы неловко. Он бы без конца издевался на свой странный манер над ней и над Фалькони.

Наверное, надо будет еще раз поговорить с Фалькони, окончательно прояснить, что между ними ничего не будет. Черт, ему еще повезло, что Кроткий Клинок не перестарался, защищая ее… то ли Фалькони очень храбр, то ли попросту глуп.

– Ты молодчина, – шепнула она, глядя вниз, на Кроткий Клинок. И на миг ей показалось, что чужь ответила ей – чужь была довольна собой. Но это было мимолетное ощущение, может быть, она все нафантазировала.

– Морвен, – позвала она, – капитан уже отправился в крио?

– Да, мисс Наварес, – ответил искусственный разум. – Он только что сделал первую серию уколов. Он уже недоступен для общения.

Кира разочарованно выдохнула. Ладно. Наверное, повторный разговор и не требовался, но, если придется, можно поговорить и тогда, когда они доберутся до места назначения.

Они не собирались лететь прямо к тому месту, где, по словам Щеттер, медузы назначили встречу. «Рогатка» выскочит из сверхсветового на некотором расстоянии, но достаточно близко, чтобы послать предупреждение и спасти Узел Умов от внезапного нападения Седьмого флота, – таким образом они надеялись предотвратить катастрофу пострашнее, чем нынешняя война между людьми и медузами. А исполнив требования чести и долга, они смогут повернуть обратно, к обжитым местам. Правда, Кира подозревала, что Итари захочет воссоединиться со своими сородичами, а значит, встреча все же понадобится.

– Всекосмический шаттл, – пробурчала она, подтягивая себя к кровати. – Вот что мы такое.

Ей припомнилось, как дед по отцовской линии частенько повторял присловье: «Смысл жизни, Кира, в том, чтобы перемещать вещи из пункта А в пункт Б. Вот и все. Только этим мы на самом деле и заняты». – «А как же когда мы разговариваем?» – спросила она, не вполне поняв его мысль. «Тогда мы перемещаем мысли отсюда, – он похлопал ее по лбу, – в реальный мир».

Кира никогда не забывала этот разговор, как не забывала и о том, что все за пределами ее головы дед называл «реальным миром». С самого детства она гадала, прав он или не совсем. Насколько реально содержимое человеческого ума?.. Вот она спит – ее сон лишь призрак и тень или в нем есть крупица истины?

«Грегорович, наверное, мог бы тут кое-что прояснить», – подумала она.

Сплетая паутину из волокон Кроткого Клинка, чтобы закрепиться на кровати, Кира все еще думала о деревце бонсай. Думала и улыбалась при этом воспоминании. Жизнь! Она столько времени пробыла на космических кораблях и станциях и на холодных каменистых астероидах, что почти позабыла ту радость, которую получаешь, выращивая что-то живое. Теперь она перебирала все ощущения, которые подарил ей Кроткий Клинок, пока исцелял деревце, и сравнивала их со своими ощущениями на «Орстеде». Это имело смысл исследовать, пока они будут лететь в сверхсветовом пространстве, она еще потренируется контролировать чужь – это обязательно – и постарается наладить общение с нею, чтобы ксеноорганизм выполнял ее приказы, а ей не приходилось бы вникать в каждую мелочь. Но более всего Кире хотелось исследовать то желание Кроткого Клинка, которое прежде доносилось лишь урывками, а теперь зазвучало во всю силу – потребность строить и создавать.

Вот что пробуждало ее интерес, вот чем Кира собиралась заняться на пару с чужью.

Она установила сигнал будильника раз в неделю, как делала во всех перелетах с тех пор, как «Рогатка» покинула Шестьдесят первую Лебедя, и приступила к работе с Кротким Клинком.

Это был удивительный опыт. Кира следила, чтобы чужь не повредила «Рогатку» и не разгулялась, как на «Орстеде», но вместе с тем она хотела поэкспериментировать. Она хотела, сохраняя контроль, убрать все ограничения и предоставить Кроткому Клинку делать то, к чему тот так откровенно рвался.

Она начала с поручня возле своей кровати. Для жизнеобеспечения корабля эта деталь значения не имела, и, если бы чужь ее уничтожила, Хва-Йунг могла бы напечатать замену – хотя Фалькони, конечно, будет недоволен.

«Вперед», – мысленно шепнула Кира.

Из ее ладони выскочили мягкие волокна – черные, нащупывающие. Они обхватили пластиковый поручень, и Кира вновь ощутила восторг и соблазн творить по своей воле. Она еще не знала, что будет творить, но сама эта готовность была отрадной и напоминала то удовлетворение, которое Кира так часто получала, решая трудные задачи.

Она выдохнула, и выдох бледным венчиком повис в остуженном воздухе. Когда волокна полностью оплели поручень и Кира услышала ответ Кроткого Клинка – его удовлетворение и желание двигаться дальше, проникнуть внутрь корпуса, – она остановила и отозвала чужь, спеша посмотреть, что там сотворил Клинок.

И она увидела это, но не могла понять.