По ту сторону звезд. Книга 2

Кира не просто видела результаты своих усилий, она ощущала их как продолжение своего тела, хотя ее оболочка отличалась по составу от ее творений, напоминающих растения. С ними связь была слабее, чем со «скинсьютом», и Кира чувствовала, что не может перемещать их и управлять ими так, как волокнами Кроткого Клинка. Они были в некотором роде независимы от нее и от чужи; эти формы жизни вполне могли существовать самостоятельно, пока растениям было чем питаться.

Даже если не брать в расчет растения, Кроткий Клинок сам по себе разросся за время путешествия. Он выработал гораздо больше вещества, чем требовалось для того, чтобы покрывать тело Киры. Что теперь делать? Не велеть ли чужи избавиться от этой поросли, как от ненужных щупалец на «Орстеде»? Но ей не хотелось разрушать то, что они создали. Кроме того, возможно, было бы неразумно избавляться от излишков вещества с учетом вероятности – неприятной, но отнюдь не нулевой, – что в ближайшем будущем оно все ей понадобится.

Но может ли она оставить лишнее вещество в каюте? Есть лишь один способ выяснить.

Готовясь освободиться от «ремней», удерживающих ее на койке, Кира посмотрела на свое тело. Ее правая рука – та, что она потеряла у Жукхи, – растеклась по матрасу, вплелась в сеть извилистых волокон, тянущихся вдоль койки к зарослям на стенах.

На нее нахлынула паника, и волокна зашевелились, покрылись рябью и частоколом зазубренных шипов.

«Нет!» – подумала она. Шипы втянулись внутрь, и Кира с облегчением вздохнула.

Прежде всего она сконцентрировалась на том, чтобы восстановить отсутствующую руку. Спутанные волокна поползли по койке обратно, вновь придавая форму ее запястью, ладони, пальцам. Затем Кира велела Кроткому Клинку отцепить ее от койки.

Она высвободилась. Звук был такой, точно отклеивались присоски. Кира с удивлением осознала, что никак физически не связана с черной порослью на стенах, хотя по-прежнему чувствовала, что эта поросль тоже принадлежит ей. Она впервые смогла сознательно отделить от себя часть Кроткого Клинка. Очевидно, чужь ничего не имела против до тех пор, пока оставшаяся часть по-прежнему целиком облегала тело Киры.

Их сотрудничество развивалось, и это обнадеживало.

Все еще несколько потерявшись в пространстве, она проплыла в невесомости вдоль стены туда, где должна была быть дверь. Когда она приблизилась, часть черного блестящего вещества с легким шелестом отступила, повинуясь ее желанию, чутко уловленному Кротким Клинком.

Да, гермодверь была именно там.

Она открылась, и Кира с облегчением увидела, что снаружи стены коридора покрыты обыкновенными коричневыми панелями. Ее попытки сдержать рост Кроткого Клинка увенчались успехом; он не распространился по всему кораблю.

Оглянувшись, она отдала команду, словно домашнему животному: «Жди меня здесь».

И выплыла в коридор. Масса черных волокон внутри каюты не сдвинулась с места.

Кира закрыла гермодверь, чтобы проверить, что произойдет. Она по-прежнему ощущала часть чужи по ту сторону двери. И та не пыталась следовать за Кирой.

Хотелось бы, конечно, знать, как взаимодействуют между собой разные фрагменты Кроткого Клинка. Радиоволны? Сверхсветовая связь? Еще какая-нибудь хитрость? Насколько далеко она может уйти, не ослабляя контроль и никого не подвергая опасности? Можно ли заглушить связь между фрагментами? В бою могут возникнуть сложности. Необходимо иметь это в виду.

Но пока что Кира решила оставить поросль в своей каюте. При необходимости она призовет эти порождения чужи, отдав короткий мысленный приказ. Хочется верить, что «Рогатка» при этом не пострадает.

Она ухмыльнулась. Фалькони не сильно обрадуется, когда узнает, что творится в ее каюте. Хва-Йунг тоже, да и Грегорович, если вернется в норму.

Судя по всему, они прибыли, но на «Рогатке» царило подозрительное затишье. Кира попыталась выйти в дополненную реальность, но, как и во время двух предыдущих сверхсветовых перелетов, Кроткий Клинок поглотил ее контактные линзы. Кира расстроенно пробормотала:

– Когда же ты возьмешься за ум?

Она собиралась отправиться в штормовое убежище и посмотреть, как там экипаж корабля, но вдруг над ее головой затрещал динамик внутренней связи. Раздался голос Фалькони:

– Кира, приходи в рубку, как только проснешься.

Голос звучал хрипло, очень хрипло, как будто капитана только что стошнило.

Прежде чем отправиться в носовую часть корабля, Кира заскочила на камбуз и захватила с собой термос с горячим челлом.

Когда гермодверь в рубку с протестующим визгом распахнулась, Фалькони оторвал взгляд от голографического дисплея. Выглядел капитан неважнецки: кожа посерела, белки глаз пожелтели, его знобило не на шутку, будто на морозе. Все классические признаки криоболезни.

– Туле, – сказала Кира и шагнула к нему. – Держи, тебе явно нужнее, чем мне.

И сунула термос с челлом ему в руки.

– Спасибо, – отозвался Фалькони; у него зуб на зуб не попадал.

– Плохая реакция на крио, да?

Он кивнул: