По тундре, по железной дороге: и вновь звучат блатные песни!

Однако существовала и другая порода взломщиков — так называемые «шнифферы». Они принадлежали почти исключительно к еврейско-польской уголовной элите. «Шниффер» — словечко еврейское, из идиша. Но, как и многие слова идиша, оно имеет корни в немецком языке и является производным от немецкого der Schnitt — разрез, прорез. Отсюда идишское «шнифф» — вырезанное отверстие. Позднее оно трансформировалось в «шнифт» (соединив конечные идишский и немецкий согласные звуки) и расширило своё значение. Шнифом, шнифтом стали называть и ночную кражу (с выдавливанием окна), и само окно, а затем — по принципу схожести — глаз («шнифты выставлю!» — угроза: выдавлю глаза). Само слово указывает на способ вскрытия сейфа: путём выреза отверстия. Впрочем, были и другие способы, но все они рассчитаны не на грубую физическую силу, а на использование технических средств.

Впрочем, позднее, когда сейфы стали более совершенными, «медвежатникам» пришлось повышать квалификацию и вскрывать сейфы другими способами. Что отразилось и в языке: «вспороть медведя» — вскрыть сейф, «медвежья лапа» — специальный ломик… Более того: мне пришлось столкнуться с совершенно противоположным противопоставлением «медвежатника» и «шниффера» в книге «Записки рецидивиста», которую написал некто Евгений Гончаревский по воспоминаниям уголовника со стажем Виктора Пономарёва (как следует из аннотации, «уголовная кличка Дим Димыч, 40 тюрем и зон, более 25 лет отсидки, 8 побегов»). Есть в записках рецидивиста эпизод с ограблением конторы — своеобразная вариация «ограбления Азовского банка», только дело происходит в 1953 году в Одессе, через несколько месяцев после знаменитой мартовской «ворошиловской» амнистии уголовников. Да и грабят далеко не банк, а всего лишь жилконтору:

«В дело пошёл “фомич”[30], открыли дверь. Взломали дверь кассы, сейф был небольшой, с тумбочку размером. Вынесли его на улицу, подмели пол, акуратно прикрыли дверь. Притащили сейф в старую полуразрушенную хату и стали разбивать. В ход пошли лом и топор, сейф открыли, но попотеть пришлось изрядно. Я удивился, что Володя, имевший за спиной двадцать пять лет, дальше “шнифера” (вора-взломщика) не продвинулся, а я считал его поначалу “медвежатником” классным. Они сейфы не разбивают, работают отмычками, ключами. У Володи в зоне и кличка-то была Фомич».

В общем, можно констатировать, что произошла вот такая метаморфоза, и «медвежатники» потеснили «шнифферов». Во всяком случае, «шниффер» постепенно вообще вышел из обиходной жаргонной речи, а «медвежатник» — остался (хотя Дим Димыч с подельниками орудовал в Одессе, то есть в городе, где была сильна ивритско-идишская ветвь арго).

Однако до революции «шнифферы» без всяких оговорок считались высшей кастой среди взломщиков сейфов. На их счету действительно числилось несколько ограблений крупных банков. Но во всех случаях никто не отваживался ломиться в банк ни с основного, ни с чёрного хода, понимая абсолютную бесперспективность и нелепость такого безумного плана: крупные банки с этой стороны надёжно охранялись. Между тем в воровской балладе прямо указано:

Двое вошли под ворота угрюмые
Двери без шума вскрывать.
Третий остался на улице темной,
Чтобы сигналы давать.

Будучи в Петербурге, взгляните на здание Азовско-Донского банка, и вам не потребуются никакие комментарии по поводу неправдоподобности такой картинки. На самом деле все ограбления крупных банков в России до революции (за исключением вооружённых «революционных экспроприаций») были совершены, во-первых, исключительно с помощью подкопов, во-вторых, высококлассной профессиональной кастой «шнифферов» из числа так называемых «варшавских воров». Прекрасную их характеристику дал в своих записках замечательный русский криминалист, заведующий сыском Российской империи Аркадий Францевич Кошко: «Эта порода воров была не совсем обычна и резко отличалась от наших, великороссийских. Типы “варшавских” воров большей частью таковы: это люди, всегда прекрасно одетые, ведущие широкий образ жизни, признающие лишь первоклассные гостиницы и рестораны. Идя на кражу, они не размениваются на мелочи, т. е. объектом своим выбирают всегда лишь значительные ценности. Подготовка намеченного предприятия им стоит больших денег: широко практикуется подкуп, в работу пускаются самые усовершенствованные и весьма дорогостоящие инструменты, которые и бросаются тут же, на месте совершения преступления. Они упорны, настойчивы и терпеливы. Всегда хорошо вооружены».

Лишь «варшавские воры» остались в криминальной истории дореволюционной России как непревзойдённые взломщики банков. И во всех случаях речь шла о подкопах. Началось, впрочем, даже не с банка. Для «разминки» в начале XX столетия «варшавские» совершили подкоп под крупнейший московский магазин бриллиантов Гордона и выпотрошили его подчистую. Увы, один из счастливчиков, некто Гилевич, тут же бросился проигрывать свою долю драгоценностей в карты и благополучно был сцапан полицией.