По велению Чингисхана

– Мы, найманы, еще со времен деда моего крестились перед ликом Христа, – сказал он, впервые взяв в ладони обе руки своей невесты. – И все это время мы молились Богу-Сыну… Но теперь… теперь я у тебя спрашиваю, поймешь ли ты меня?

– Пойму!.. Постараюсь понять, – сказала девушка почти шепотом, смущенная таким взволнованным и прямым взглядом ее нареченного. – Ведь теперь я буду твоей женой и должна тебя поддерживать во всем. Должна, я это знаю и этого хочу.

– Тогда выслушай мое решение… Я принимаю твою веру.

– То есть… как? – Видно было, что не этого ждала она. – Так ты…

– Молчи… Это не простое решение… И отец мой, и мать каждый день встречали и завершали молитвой Богу. Не то, чтобы совершить грех отступничества, но даже малейшего нарушения веры и обычаев не допускали. Но все равно словно страшное проклятие настигло нас всех… Отец сражен на войне, мать попала в плен к врагу, а меня преследовали упорно, поймать пытались столько лет, что еле живой пришел к вам, всего с двумя нукерами, и только здесь встретил человеческое отношение… Лишь с помощью отца твоего беглый сирота, бродяга поднялся теперь на ноги. И вот сегодня назначен сегуном великого войска, стал зятем самого гур хана, мужем твоим… И потому я окончательно рву с прежней проклятой судьбой и верой, меня не охранившей, и принимаю твердое решение начать новую жизнь в другой, хоть и близкой мне стране, под другим небом, под защитой другого Божества!

– О Небо! – воскликнула пораженная всем этим, будто не её ушами услышанным, невеста; и не сразу и тихо спросила: – Но как же не охранившей, как же не…

– Нет!.. Что мне жалеть в прошлой своей жизни, в прошлой своей судьбе? Сказал – и все!..

– Понимаю тебя… Но, может, поспешил? Так всё быстро произошло с нами… – Девушка в первый раз, кажется, выглядела несколько растерянной, раскосые продолговатые глаза ее глядели на суженого с жалостью. – У нас еще есть время, и я всегда пойду за тобой…

– У нас, хвала Небу, наступило совершенно новое время, которого я ждал двадцать шесть лет среди врагов, бед и напастей, среди жестоких схваток. И с этого дня я хочу вместе с тобой начать новую жизнь… Поэтому принимаю бесповоротное решение принять твою буддистскую веру и под ее высоким кровом начать жить по-новому. Я сказал!

– Ты сказал. Я услышала…

Глава семнадцатая В гости к сартелам

«Хорезмшах Мухаммед не имел таких качеств, которые нужны для государя, как степенность, проницательность в политических и военных делах, здравый ум. Если бы он имел эти качества, то он обязательно заметил бы приближение грозы. Когда к его границам подходил неизвестный ему противник, который покорил Северный Китай, он вместо того, чтобы укреплять внутри государства власть, в припадке бешенства казнил бухарского шейха Мэджд-ад-дина, главного мусульманского просветителя в своей империи. Хорезмшах Мухаммед испортил отношения со своей матерью Теркен-хатун, чем настроил против себя вождей и полководцев кыпчакских племен, связанных с ней родоплеменными узами. Кыпчакские войска составляли основное ядро войска Хорезмшаха. Учитывая это и боясь заговора, Мухаммед перевел свою резиденцию из Ургенча в Самарканд. И в заключение своей политической недальновидности он поспешил начать свой бессмысленный поход против халифа. Халиф запретил читать в мечетях хутбу на его имя. Он отлучил его от ислама, как мятежника, еретика и изменника, и этим самым освободил всех его подданных мусульманской веры от клятвы верности».

Р.Н. Безертинов, «История великих империй», том I (XX в.)

Хотя старый воитель Кехсэй-Сабарах и был польщен тем, что правитель великой страны лично приглашает его на встречу, он повел себя как матерый волк, заранее запутывающий на всякий случай следы, принял все меры, чтобы никто не догадался, почему он в самую жару направляется со своего стана вниз, в долину.