По велению Чингисхана

– То-то не понравилось это некоторым, кто мечтал тегрюк в руках подержать…

И средь челяди придворной, более осведомленной, старики вели тихими, но возбужденными голосами любопытные разговоры. Обсуждали, прикидывали последствия, толковали о перемещениях, всяк судачил на свой лад:

– Ох, не ошибиться бы… Молодой баран, и кто скажет, какие у него будут рога?!

– Видимо, непростое решение, тут что-то кроется глубоко… Гур хан Дюлюкю, старый лис, всегда славился своей осторожностью, и потому не стал бы назначать случайного бродягу. Наверняка, все взвесил, обдумал.

– Да-да, старик и о будущем подумал, и что ему оставалось еще делать с одними девками в потомстве? Только на зятьев надеяться. С двумя первыми промахнулся, а потому третьего выбирал, наверное, втрое придирчивей… А этот ступает твердо, уверенно, голову не очень-то гнет. Ну, время покажет еще, чего он стоит и на того ли поставил наш мудрый старик…

Но и ждать окончательной ясности долго не пришлось. К середине дня объявили о том, что новый сегун женится на младшей дочери их властелина. Этой вести обрадовались почти все, начиная с многочисленной челяди и до тойонов, за исключением разве что тех семейных кланов, где надеялись заполучить звание зятя или сегуна, или то и другое вместе. Так или иначе, но это была определенность, которая всегда, считай, лучше тревожной, могущей обернуться чем угодно неизвестности. К тому же, предстоял великий пир, в котором примут участие все от мала до велика.

Особенно же радостной она оказалась для родственников тех, кто находился в войсках, стоящих на дальних рубежах: они тоже прибудут сюда на вторую часть уруу – свадебного праздника после того, как уже отпраздновавшие тумэны отправятся им на смену. Ибо никто не должен быть обделен честью принять участие в таком общем народном торжестве.

И не было среди народа особых толков и придирок к выбору зятя, какие возникли у военных к выбору сегуна: это было и семейное дело наследования, и высшей политики касалось, в которой большинство не умело и не хотело разбираться. И теперь над всем преобладала радостная суета подготовки к празднику. Сомнения возникли лишь по одному вопросу: по какой вере венчать молодых, ведь испокон веков принято, что главным свидетелем брака должен стать Бог…

Потому что кара-китаи молились Богу-Отцу, а найманы признают и Бога-Сына, и Кучулук был крещен как христианин. А его невеста, меж тем, приняла буддистскую веру…

Гур хан Дюлюкю, благословив молодых, как подобает верующему в Бога-Отца, произнес:

– Чада мои возлюбленные… Вам выпала доля жить, править народом нашим и растить наследников в такое время, когда заново затеяли борьбу грозные хищники, когда везде, от края и до края земли, заколебались сами устои жизни и приходится порой выбирать, увы, между плохим и очень плохим… Так выпал жребий ваш. Но человек не может выбирать время. И хотя почти вся моя жизнь прошла в походах и сражениях, но в основном прожил дни свои спокойно, свободно, потому что был уверен в безопасности своей и своего народа, её оставалось лишь поддерживать и укреплять дальше. И я приумножил богатства, накопленные нашими предками, Великими киданями, и ныне передаю их вам… Но черные тучи вновь обложили наше небо со всех сторон, пусть пока и за горизонтом они, и потому не всем видны… Судя по всем приметам, настают такие времена, когда жизнь будет взбаламучена до самого дна. Да, нас ждет время сомнительное, путаное, жестокое, время столкновений главных интересов, кому жить, а кому не жить, время хищников…

Гур хан вздохнул, помолчал, глядя на молодых, стоявших перед ним на коленях, преклонив головы, и сердце его сжалось от какого-то предчувствия…

– Но никогда не теряйте голову, будьте мужественны в опасности, всегда думайте о главном – о будущем рода своего, и держитесь правила: делать, что должно вам делать, всеми силами добиваясь своего, и верить, что всё пройдет, успокоится, уляжется на свое место. А земные, человеческие распри всегда были и будут, ведь даже бесплотные божественные силы в глубине синего бездонного неба не могут найти общий язык, враждуют друг с другом…

Выйдя из сурта отца, молодые оказались в смятении перед главным теперь для них решением, которое надо было уже принимать не откладывая: как быть дальше им, молящимся разным богам…

Они успели уже не однажды повидаться, всякий раз по желанию и приглашению девушки, сумели несколько освоиться друг с другом, поговорить о разном – но, конечно же, не об этом, таком щепетильном, деле. Они вообще стеснялись пока, до обряда, говорить о будущей совместной жизни, и уж тем более никто, даже сам гур хан, не мог им помочь в выборе веры. Ясно было лишь одно: один из них должен принять веру другого.

Для Кучулука же всё стало еще определенней: обряд близок, времени почти нет, и выбрать должен он, а невеста последует за ним, в этом у него почему-то не было никакого сомнения. И тогда он принял неожиданное решение – удивившее и встревожившее, когда об этом узнали, едва ли не всех.