По велению Чингисхана

– Тебе что, для встречи с отцом сопровождающий потребовался? – Аргас улыбнулся. – Ладно, бери.

Аргас, отправив мальчиков, долго еще и внимательно присматривался к крепости, проехался поодаль, изучая. Она имела четыре крепких ворот, в десяти местах в крепость, как уже доложили разведчики, входят арыки.

Судя по всему, в такой крепости не могло укрыться большое войско; и как они поступят теперь? Сдадутся ли без штурма или начнут упорно сопротивляться?

Если будут сидеть в осаде, то первым делом нужно будет перекрыть эти арыки. И прорыть отводы ко рву, окружающему крепость, чтобы отвести из него воду. Напротив ворот же нужно сделать широкие проходы, засыпав ров грунтом и камнем.

Собрав тойонов-сюняев, Аргас распределил между ними участки, где каждый со своим отрядом должен стоять. Расположиться лучше на возвышенном месте, откуда можно следить за крепостью, не приближаясь к ней. И не надо отвечать без особого приказа ни на какие действия врага, а при его вылазках отходить, отступать. Ночью же быть особенно бдительными, почаще менять караулы, ночевать рядом с лошадьми. Все это сюняям понятно, знакомо давно, но лучше еще раз повторить особо, напомнить.

Отправив их исполнять приказ, Аргас пребывал в ожидании, когда и через какие ворота пойдут илчи. Несколько арбанов по его задумке скакали вдоль рва, кричали, дразнили осажденных, чтобы узнать, как те поступят, какими действиями ответят. Сарацины забегали по стенам, оттуда полетели стрелы. Нукеры то рассыпались, скакали в разные стороны, то снова собирались летучими стайками, проносясь около самого рва, издеваясь над стрелками.

Судя по полету стрел, и стрелки, и луки у них слабоваты, дальнобойность их ограничена, всего-то на сотню метров от стен, и это не прошло мимо внимания осаждающих. Некоторые из них даже ловили стрелы на излете, один получил легкую рану, у второго ранили коня. Из крепости же стреляли без передышки.

Это был плохой признак. Значит, скорее всего, там приняли решение не сдаваться без крови, сопротивляться.

Прискакали Савва с Батыем, причем сразу было видно, что сын илчи не очень ловок в верховой езде. И почему-то у него подавленный вид, без конца поправляет непослушные рыжие вихры.

– Что, встретился с отцом?

– Да, встретился…

– Ну, и ладно. Будьте здесь недалеко от меня, – сказал Аргас, не выспрашивая больше ничего.

А со стороны Ставки тем временем к крепости подъехали человек тридцать верховых, остановились на расстоянии полета стрелы, и Аргас приказал тут же отозвать нукеров ото рва.

Вскоре от вновь прибывших отделились три всадника, потрусили к крепости. Передний держал высоко над головой длинный шест со знаком илчи – пучком белого конского волоса. И, судя по разметавшимся на ветру рыжим волосам, в середине едет Хусейн в белых одеждах и на белом коне.

Ров оказался не таким уж глубоким, вода была лишь по пах лошадям. Перешли вброд, подъехали к воротам и долго о чем-то переговаривались со стражниками наверху, с подошедшим богато одетым вельможей. Наконец, открылась одна створка, всадников впустили внутрь и тут же захлопнули ворота.

Что-то слышалось оттуда, но невнятно, какая-то возня. Доносились отзвуки многих возмущенных голосов, криков.

– Если бы подъехать поближе, можно было б услышать, о чем кричат… – сказал Батый, приставив ладони к своим и без того оттопыренным ушам.

– Нельзя! Сейчас они следят за нами очень внимательно, так что не делайте лишних движений! – запретил Аргас.

Когда чего-то очень ждешь, знают все, даже и самый короткий промежуток времени кажется бесконечным. И все вокруг крепости напряженно ждали, когда же, наконец, откроются ворота и покажутся илчи, но они все не открывались. Голоса внутри начали затихать, а на стенах людей явно прибавилось. Савва, съежившись, словно от холода, не отводил взгляда от ворот, в которые въехал его отец, но они оставались пока недвижны.

А старый Аргас уже чувствовал неладное – словно какое-то зло обступало их со всех сторон, окружало, надвигалось неизвестной опасностью…

– Тьфу-тьфу… Нет, не надо бы, – бормотал он себе под нос, глядя в безоблачное небо. – Образумь всех нас, вышний Тэнгри! Лучше бы миром – и для них, и для нас… Пусть пройдет стороной беда, не родится горе…

Но нет, уже случилось – ибо давно спущена стрела с натянутой тетивы… И вдруг множество людей, не отрывавших от крепости глаз, разом ахнули:

– Ай-йыбы-ын!.. О-о, Небо!..

Над стеной на копье с окровавленным древком поднялась голова бедного Хусейна, и ветер трепал рыжие пряди волос… И тут же растворились ворота крепости, из них вылетели три коня – ошалевшие оттого, что поперек седел их были переброшены и привязаны три еще кровоточащих трупа… Обезумевшие, бросились через ров, одолели его, с паническим ржанием заметались по предполью крепости. И в ответ им завопили подоспевшие уйгуры, горюя о своих людях, сопровождавших Хусейна, кинулись ловить лошадей, крутя над головою арканы…

У бедного Саввы при виде головы отца смертельно побледнело лицо, он покачнулся. Аргас обнял мальчика за дрожащие плечи, прижал к своей груди…