По ветру

Белка заметила, как дернулись губы Мишки – он явно едва удержал колкие слова о том, чего она на самом деле теперь заслуживала. Но нарисованные ею картины возымели действие: Мишка закрыл глаза, чуть ссутулился, опустил плечи и наконец позволил Белке себя обнять.

– Прости меня, Миш. Я не нарочно, я не хотела. Ты один из самых дорогих людей для меня – поэтому я и не могу тебе врать. Прости меня, прости, прости…

Белка плакала, уткнувшись в тонкий серый свитшот, на котором из треугольников складывались медведи. Она знала, что запомнит это расставание именно такими мелочами: рисунком, вкусом «Снежка», кинематографическим светом заката в волосах Мишки, вышитыми цветами на подоле сарафана и тянущим где-то в животе ощущением неумолимо приближающегося финал.

– Я бы столько отдал, чтобы ничего этого не было. – Мишка привычно поцеловал ее в макушку, и Белке захотелось разреветься с новой силой.

Уйти казалось правильным решением, но уходила она от человека, с которым разделила так много чувств, событий и планов, без которого не представляла свою жизнь. Он давно стал частью ее самой, а теперь впереди маячили лишь фантомные любовь и близость. Белка теряла не только любовь всей своей сознательной жизни. Она теряла хорошего друга, вторую семью и понятные планы на будущее.

– Я тоже – даже если ты мне сейчас не поверишь. Я бы очень хотела, чтобы ты так и оставался единственным мужчиной всей моей жизни. Прости…

Белка срывалась на рыдания еще несколько раз. Они допили лимонад, сидя прямо на полу, обсудили примерно, как и когда скажут родителям – решили не затягивать. Белка обещала попросить Гатку заняться отменой всех свадебных приготовлений, а с вещами из квартиры они договорились разобраться позже. Никто из них пока не представлял холостую жизнь, что ждала за дверью теперь-уже-не-общей-квартиры, но зато память услужливо подбрасывала теплые, смешные и милые моменты из прошлого.

– Помнишь, как ты притащил мне огромные алые розы, которые, казалось, были больше, чем я?

– Так я узнал, что ты не любишь такие цветы. Дороговатый опыт: и для кошелька бывшего школьника, и для менталки – стараниями Эли.

– Но зато запомнил на всю жизнь. – Белка чуть сползла по стене, опираясь на нее лопатками. Мишка сидел вполоборота, прислонившись плечом к панели, скрывавшей радиатор. – Так же, как и я – что у тебя аллергия на фруктовые ароматы духов.

– Ой как ты их любила тогда!

Они вспоминали то время, когда им было по семнадцать. Когда невозможно было оторвать взгляд друг от друга, даже если они сидели в противоположных концах буфета в разных школьных компаниях, которые пересекались разве что невзаимными влюбленностями. Это было забавно – бегать на свидания тайком, а в школе делать вид, что просто знакомы. Белка смущалась первых робких отношений, да еще и с парнем из параллели – это же все вокруг будут подкалывать, насмехаться, а кто-то – завидовать, Мишка ведь был ой как популярен в школе. Но долго, конечно, скрывать не вышло. Их поставили в пару танцевать прощальный вальс – весь одиннадцатый класс пришлось ходить на репетиции в перерывах между подготовкой к ЦТ и бесконечными художественными курсами. Это особая магия – касаться друг друга, смотреть в глаза, кружиться по сцене актового зала, словно в целом мире – не то что в школе – нет никого. Белка только позже осознала, что не выдать себя невозможно – между ними разве что искры не летали, настолько трепетал воздух. Ну а целоваться за кулисами и вовсе опрометчиво – кто-то да заметит. В случае Белки с Мишкой – заметили все. А дальше уже и за руку ходить на переменках можно было, и чмокать друг друга в щеку на бегу между классами, и танцевать все медляки на новогодней дискотеке в полутьме зала.

Отчаянно хотелось вернуться в то время. Стать рисковее и смелее, не отыгрывать роли и… Белка не знала, были бы они тогда вместе? А может, все сложилось бы иначе: ни сомнений, ни внезапных влюбленностей. Оказалось, построить счастье вместе не выходит, если сам по себе ты несчастлив.

– А ты так стойко терпел: глаза красные, нос то и дело чешешь, но меня от себя не отпускаешь! – Тихий смех Белки отражался от стен. – А ведь мог сразу сказать – по-честному.

– Видимо, из нас двоих за честность отвечаешь ты.

Очарование ностальгии тут же сменилось тяжестью момента – словно в плейлисте переключили композицию. Белка бездумно вертела на пальце кольцо, пока не осознала: его нужно отдать. Она больше не невеста, значит, и прав на этот символ больше никаких не имела.

– Не думала, что когда-то скажу это, но… возвращаю.

Белка потянула кольцо, но оно зацепилось за костяшку, отказываясь сниматься.

– Пальцы отекли, сейчас. – Суетливые движения и нервный смешок.

– Может, это знак, что оно должно остаться у тебя? – Мишка весь состоял из надежды. Так дети вымаливают лишний час без сна или желанный подарок под елку.

– Миш… – Кольцо наконец поддалось, и Белка протянула его бывшему жениху. Теперь уже точно бывшему. – Знаешь, Тёмыч мне недавно сказал, что лучший подарок, который ты можешь сделать себе при расставании, – сжечь все пути назад.