По ветру

– Кстати, да. – Белка замялась, подбирая подходящие слова. Вот она – истинная атмосфера семейных посиделок Стрельцовых: подколки, лавирование и теплота, несмотря ни на что. – Спасибо тебе за это.

Белка как раз и стала главной причиной того, сколько вымышленного оказалось в книге. Все же ее история со Змеем – тайна випки в Гаткином ресторане. Там она и должна была остаться. Не хватало только книгой разрушить семью и повесить на Белку отвратительный ярлык разлучницы. Это еще Эля слова в своей голове подбирала – люди точно не стали бы заморачиваться в выражениях.

– Не то чтобы я сильно пеклась о других, но без спросу переносить всю подноготную на страницы – так себе идея. Да и грязного белья у нас – целая корзина. Не стоит давать повод кому не попадя в нем копаться.

– Пиши ты правду, мы бы стали в книге антагонистами.

– Не так сильно мы и косячили, Тёмыч, не надо. По крайней мере я!

Принцип «Ни о чем не жалеть» из жизни Эли никуда не делся. Многое могло меняться, но только не уверенность, что любой сделанный ею выбор был верным в моменте, даже если последствия оставляли желать лучшего.

– Но тебя не за это будут линчевать, а за открытый финал. Люди любят хэппи-энды.

– А я люблю умных людей, Тёмыч, которые понимают, что хэппи-энд – это не только «и жили они долго и счастливо». У всех историй разные исходные данные, так как же они могут сводиться к одинаковому финалу? То, что в одной истории – хэппи-энд, в другой – тяжелое начало. И наоборот!

– Эль, не заводись. – Белка подняла свой бокал, чтобы переключить внимание всех на то, что это – маленький импровизированный праздник. – Хотя, если бы ты написала правду, хэппи-энда там тоже не наблюдалось бы.

– Эй, малышня, я тут с кем беседы веду? Вы меня вообще слушаете? – Эля села ровно, словно собиралась читать лекцию. Волосы выбились из хвоста на макушке, вторя ее настроению. – Посмотрите, где мы в итоге оказались. Если брать вот этот вечер финалом истории, то он, может, и открытый, но точно счастливый для каждого из нас!

– Сообразили на троих на кухне съемной квартиры, – хохотнул Тёмыч. Свежая стрижка и аккуратная борода добавляли лоска в образ рубахи-парня, а игривый взгляд согревал чем-то знакомым и забытым за темный период жизни. – Ничего не имею против, но…

– Вечно эти «но»!

– Сейчас товарищ писатель и по совместительству старшая мудрая сестра разложит нам все по полочкам, Тём, погоди.

– Ну хоть понятно, что ты не приемная, – по-доброму подколола Эля. – Язвишь не хуже меня. Гены!

– Крокодилы? – уточнила Белка.

– А может, я все-таки поспешила с выводами…

Все трое рассмеялись, вернувшись к привычной манере общения. Пережитое сплотило их куда сильнее тех самых пресловутых генов – Эля никогда еще не ощущала такого единения, как в последний год. И не скучала она по младшим раньше с такой силой, как в этот отъезд. Слов, чтобы передать размах теплоты и счастья, что они привезли с собой из Минска, даже ее писательскому мозгу не хватало.

– Возвращаясь к теме разговора: мы в плюс вышли из собственных мясорубок – разве это не счастье? Белка, – сестра тут же выпрямила спину, как перед строгим учителем на экзамене, – замуж не вышла.

– Достижение, ничего не скажешь.

– Мелкая, Эля права. Твоя свобода – точно плюс. – Тёмыч накрыл ладонью тоненькую руку Белки.

– Я знаю, – выдохнула та и прикрыла глаза. Говорить о том, что произошло, а уж тем более о том, чего не случилось, пока было непросто.

– Ты чуть не совершила чудовищную ошибку, но не сделала ее. Порой победа – это вовремя отступить, Белочка, и не сломать себе жизнь.

– И не себе тоже, – со знанием дела добавил Тёмыч.

– Вы кругом правы. Я и сама собиралась утонуть в ненужном браке, и Мишку за собой тащила. Он хороший – мне, наверное, такой и не встретится больше…

– Может, такой и не нужен, а? – Эля придвинулась поближе к сестре.

– Не знаю пока. Я вообще могла столько всего наворотить! И замуж выйти, и Мишку к себе привязать, и семью… чужую разрушить.

Белка зажмурилась. Мысли о Змее нет-нет да и отзывались тянущим чувством внутри живота. Другим, конечно, стыдно, но себе она признавалась, что скучает. Таких нелепых и увлекательных диалогов больше ни с кем не случалось, да и трогательных чувств пока не встретилось.

– Его жена так ничего и не знает?

– Надеюсь, нет. По крайней мере она все еще тепло отзывается обо мне и моих работах, заказывает периодически что-то, но я максимально перевожу ее на Шацкую. Стыдно в глаза смотреть, если честно.

– Ты же не знала, да и не нарочно все это…

– Думаешь, Тёмыч, я сама себя так не оправдывала? Бывает, что заносит, я же человек…

– Сейчас ты очень мудрый человек, мелочь. И это тоже в плюс.

– Главное, что я вовремя соскочила с этого «заносит». Я ведь со Змеем так увлеклась, потому что только с ним ощущала себя Белкой. Не Изабеллой, которая боготворит маму и боится быть неидеальной в глазах вообще всех, не Изой, что шьет наряды и пробивает головой путь… А Белкой. Похожей на вас чем-то, порой инфантильной, порой умной – разной и живой.