По ветру

– Вам, конечно, все должно нравиться. Но нельзя забывать, что скажут люди: все должно выглядеть на уровне, торжественно и прилично.

– Бурлеск и стриптизеров отменяем, получается? – как ни в чем не бывало поинтересовалась Эля, чтобы позлить маму.

– Все, хватит о свадьбе! Мы и так живем в постоянной подготовке – можно я хотя бы на свой день рождения отдохну? Где торт вообще? Я желание хочу загадывать!

– Сейчас все будет! – Мишка поцеловал ее в щеку и жестами усадил маму обратно за стол. – Эля, на тебе съемка. Дайте мне две минуты.

В приглушенном свете гостиной все кричали: «С днем рождения!» – пока Белка задувала праздничные свечи на потрясающе красивом торте, который Мишка специально заказал. Он улыбался так счастливо и трогательно вытирал ей нос от крема. Родители выглядели довольными, даже Эля с Тёмычем как-то прониклись атмосферой праздника.

А внутри билось лишь одно желание: узнать, каково это – по-настоящему быть Белкой.

* * *

Все утро Белка занимала себя делами. Она уехала пораньше, чтобы не сталкиваться ни с родителями, ни с Элей и Тёмычем. Но в первую очередь она бежала от Мишки, который остался ночевать. Весь вчерашний вечер казался искусственным и нелепым. Но, главное, Белка мысленно все возвращалась и возвращалась в «О май Гат!», хотя и пообещала себе не встречаться больше со Змеем. С одной стороны, не было ничего криминального в этих разговорах, даже с учетом того, что случайный незнакомец стал в ее голове «этим мужчиной» и даже «ее Змеем». А с другой… Вчерашний праздник отлично показал, что ей никогда не стать Белкой из Гаткиной випки. Она всегда будет Изабеллой, которой настойчиво желали оставаться такой же замечательной дочкой и невестой. Разве что брат с сестрой начали наконец замечать в ней другого человека, но, видимо, поздно.

Промаявшись полдня, Белка вызвала такси, проклиная себя на чем свет стоит, и рванула в «О май Гат!». Почему Гатка так по-дурацки назвала этот чертов ресторан? Вот она приедет и спросит – отличный повод. Хотя, конечно, повод был совсем другой. Тот, у которого приятный голос взрослого мужчины, тот, что называл ее на «вы» и провоцировал на самые странные откровения. Тот, что звал себя Змеем, но Белка чувствовала, что именно с ней он – Енот.

Випка, конечно, ее ждала. А ждал ли Змей? В прошлый раз она сбежала даже не попрощавшись, не назначив встречу. С чего она взяла, что он придет? И что пятница теперь – их день? Среда – день блюд от шефа, четверг – рыбный, а пятница – диалогов о животных через стену! Белка достала из сумки планшет, села у стены и открыла программу для рисования. Это всегда успокаивало: линия за линией из пустоты появляется новый образ, в котором любую ошибку можно стереть. Ее саму, пришедшую сюда, стереть уже не удастся. Белка долго не могла решиться, но в конце концов все же произнесла знакомое:

– Вы есть?

И ничего. Дурацкие ожидания прозрачными каплями падали на планшет, и впервые Белке стало холодно в этой комнате.

– Вас все-таки нет.

– Вы мне или опять думаете вслух?

– Почему вы молчали? – Вопрос пришелся на всхлип, и Белка вытерла лицо рукавом.

– Вы запретили мне комментировать свои мысли – я боялся вас разозлить. – Пауза. – Вы там что, плачете?

Белка помотала головой, совсем забыв, что Змей ее не видит. Напряжение, усталость, страх и облегчение – все разом накрыло ее с головой и сдерживать себя – или хотя бы слезы – не получалось.

– Когда вы хамили, вы нравились мне больше, – голос Змея стал на полтона тише обычного, словно он не был уверен в том, что говорил. Или ему так же нелегко, как и Белке.

– Я вам не хамила, это вы вечно… Ой, я вам нравлюсь?

И почему услышать ответ на этот вопрос так важно? И страшно настолько, что Белка даже плакать перестала.

– Нет, вы меня жутко раздражаете.

– Это взаимно.

Конечно, Змей ответил именно так. А она сама смогла бы сказать правду? И какая она – ее правда? Жутко хотелось свернуться калачиком и как в тот роковой день улечься на пол. Но тогда Змея будет плохо слышно, а ведь именно за его голосом она и пришла.

– У вас друзей, наверное, нет, – беззлобно заметила она.

– Конечно, – он тут же включился. – Я старый, одинокий, больной эгоист, и меня никто не любит.

– Немудрено. Но ведь для кого-то же вы – Енот.

– Опять енот, – вздохнул Змей, явно жалея, что однажды упомянул бедного зверька.

– Без него никак. – Белка наконец смогла успокоиться. Она съехала вниз по стене, почти улеглась на пол, но так, чтобы лопатками упираться в стену и быть наравне со Змеем. – Вы опять сбили меня с мысли!

– Снова я виноват?

– Вы всегда виноваты – смиритесь. Так почему вы вот так с друзьями не разговариваете?

– Они бы… С чего вы взяли, что не разговариваю? – Змей так неловко спохватился, словно готов был выпустить поводья контроля из рук, но что-то его остановило.

– Если бы могли, мы бы не проводили третью пятницу вот так, товарищ Змей.

– По себе судите?

Конечно, по себе. Белка не сказала это вслух: им обоим все понятно друг о друге. Почти все.