По волнам жизни. Том 2

В конторе мне дали новую бумажку. Но когда я ее предъявил у ворот, — снова лишь усмешка:

— Не пущ-щу!!

Возница проявляет нетерпение. Он взялся везти, а не зря стоять у ворот. Боюсь, что он просто повыбрасывает вещи на землю и уедет. Их тогда неизбежно растащат. Не спасет же их молоденькая дочь от шайки мужчин-грабителей, сознающих свою безнаказанность.

Снова бегу в контору. Догадываюсь, что здесь меня просто морочат. Авось, мне надоест, и я, чтобы двинуться дальше, повыкидаю дрова прочь. Этого только и надо. Мне как будто сочувствуют, но отказываются еще чем-либо помочь.

— К кому же мне, в таком случае, обратиться?

— Обратитесь в Чека!

Иду в местное Чека. После объяснений мне дают какую-то бумажку. Но у ворот — все то же:

— Не пущу!

— Да какого же вам еще разрешения надо?

— Принесите разрешение от Одесского лесного комитета. Тогда вас пропустим.

— А где же этот комитет?

— На Пушкинской улице. Туда сходите!

Открыто смеются в лицо.

Снова иду в Чека.

— Товарищи, да что же это такое! Неужели у вас нет власти приказать пропустить научную экспедицию?!

Переглянулись. Некто что-то сказал соседу. Стали писать.

— Ну, вот вам разрешение!

— Я бы просил, чтобы кто-нибудь со мною пошел к воротам. А то там опять найдут, что этого разрешения мало…

— Не беспокойтесь! Теперь пропустят.

Иду к воротам.

— Ну, это другое дело. Теперь можете выезжать!

Уффф… Выехали за ворота.

И вдруг возница хлестнул лошадей и помчался крупной рысью.

— Стойте! Тише! Вещи растеряете!

Мы его все-таки догнали и ухватили руками за подводу, — убежать от нас ему не удалось. По счастью, квартира дочери была близко.

Въехали в подворотню. И вдруг откуда ни возьмись появляются два подвыпивших оборванца, очень подозрительные.

— Вам чего?

— Мы — квартальные рабочие! Будем вас выгружать.

— Мне не надо вашей помощи!

— Для нас это все единственно. Вы должны дать нам себя выгружать.

Вот еще новые воры привязались. Стараюсь их оттиснуть, не уходят, все к подводе жмутся.

Помог возница. Выбранил их своим языком, сказал, чтобы убирались. Осыпая нас ругательствами, ушли.

В награду за помощь возница не отдал нам доброй четверти сажени дров:

— Это пойдет в мою пользу!

Разумеется, это — кроме обусловленной платы. Я так устал, что сопротивляться уж не мог. Не в драку же вступать. Все, кажется, рабочие у вокзала были сплошной шайкой воров, да только ли они одни…

Дня через три появился со своей мукой Орлов. Он сумел добраться до Одессы и, что было того труднее, разыскать нас, так как адреса он не знал.

Одесса

Сравнивал я Одессу в декабре 1921 года с тою, какой она была летом 1920 года. За короткий срок — очень большая разница. Как-то одесситы пали духом, ушли в себя.

Тогда еще шла борьба у большевиков с Врангелем, и одесситы в глубине души надеялись на смену власти. Да и коммунисты не чувствовали себя прочно и были поэтому более сдержанны.

Теперь они проявили в Одессе свою обычную разрушительную работу. Это отразилось внешне заметнее зимой, чем летом. Особенно подавляла ночная тьма на улицах, за исключением редкого освещения избранных улиц.

На Дальницкую улицу, на Молдаванке, где я жил, приходилось возвращаться с последним вечерним семичасовым трамваем. Позже трамваи не ходили, и возвращаться надо было пешком. На это без крайности мало кто решался: нередко пешеходов на пути грабили вовсю. Изредка все же приходилось и мне одолевать этот путь и — сознаюсь откровенно — со страхом, особенно когда в темноте вырисовывались какие-либо фигуры. Милиционеры кое-где стояли, но, конечно, они спрятались бы при первой же тревоге. Редкие извозчики по своей цене были совершенно недоступны.

Магазины были национализированы и разрушены, но кое-где торговля уже начинала восстанавливаться, преимущественно гастрономическая. Иные кондитерские были уже совсем недурные.

Мои товарищи проф. А. Р. Орбинский и В. Ф. Каган были главными деятелями книгоиздательского товарищества «Матезис», зарекомендовавшего себя высоким качеством переводимых и издаваемых книг. Весь склад книг этого товарищества был реквизирован, и бывшим издателям было оставлено только очень небольшое количество их изданий. Самые книги продавались в советских книжных магазинах, но покупать их, особенно более чем в одном экземпляре, можно было только с большими трудностями и с доказательствами, что покупается не для спекуляции.

Театры в Одессе, как и везде, действовали.

Святки этого года проходили вяло. У большинства настроение было далеко не праздничное, разумеется, кроме новых хозяев жизни.

С ними мне пришлось столкнуться по делам, о которых подробнее сказано на стр. 256–258. Одним из главных дел были хлопоты о получении в мое распоряжение советского автомобиля для поездки по делам Главной астрофизической обсерватории в Курисово-Покровское, где я наметил центральный наш институт.

Мне пришлось особенно много хлопотать в Одесском совдепе, где в приемной стояла прекрасная кожаная мебель, из которой, однако, эта кожа почти повсюду была вырезана целыми кусками.