По волнам жизни. Том 2

Цюрупа: Не знаю, как это могло быть. Он — самый доступный председатель, который когда-либо был. И потом, повторяю, необходимо жаловаться. При тех порядках или, вернее, беспорядках, которые царят у нас, — непременно надо жаловаться. И мы это за обиду не принимаем.

[?]: Вот 11 февраля СНК предписал Наркомпросу заплатить задолженность по кредитам медицинскому персоналу. Вот теперь хотят предавать Наркомпрос суду за то, что это не выполнено. Куда же нам подавать жалобу — в Рабкрин, в СНК или куда?

Цюрупа: В СНК. Теперь уж позвольте к слову сказать — прекратили занятия вы преждевременно. Прежде чем прекращать занятия, надо было бы придти ко мне. Я нажал бы все винты и с гораздо большим успехом, чем могу сейчас нажать. Потому что прекращением занятий подпорчено дело. Но, если бы вы перед этим обратились ко мне, — поверьте, у меня хватило бы сил нажать, на кого следует.

[?]: Далеко не все у нас его приемлют, этот акт, одинаково. И это вполне понятно, потому что профессорам прекращать занятия — это самое тяжелое. И в этом отношении образовались две группы, действующие, на мой взгляд, из одинаково чистых источников, потому что как одному больно прекращать занятия, работу и хочется оставаться на своем посту, так и другим хочется указать, что еще неделя, две пройдут и все остановится само по себе. В этом отношении мы обращались достаточно. Правда, мы обращались не к Совнаркому, а к нашим ведомствам, обращались к Наркомпросу, к наркоматам.

Цюрупа: На всех есть управа.

[Костицын]: Вот вам пример того, как нам приходится добиваться, биться из‐за каждого шага. Организуется сейчас научная экспедиция для наблюдения солнечного затмения в Австралии. И вот я и директор Пулковской обсерватории Иванов должны были [войти] в обсуждение этого вопроса с Анатолием Васильевичем [Луначарским]. Мы его ловили в Наркомпросе и не были приняты несмотря на то, что директор Пулковской обсерватории и я — мы достаточно известны. Секретарь нас не принял. Затем мы пытались попасть в Кремль — это нам не удалось. Пошли на лекцию Анатолия Васильевича, с удовольствием прослушали ее, послали ему записку, но опять-таки никакого ответа не последовало. И я до сих пор не знаю — получил ли он наши записки или нет. Если люди с таким громким именем, как Иванов и я, все же достаточно известный, не могли добиться личного свидания и разговора с Анатолием Васильевичем, то тем более в трудном положении оказываются другие.

И вот все это вызвало то, что на одном заседании, которое у нас было в среду и где это постановление о прекращении занятий было вынесено, многие, которые шли на него с желанием не бастовать, после того как выслушали объяснения профсоюза и ведомства, голосовали ЗА. Я хочу указать на такой поразительный пример, как Архангельский. Когда мы с ним шли на заседание, он говорил, указывал на вред этой меры и говорил, что вполне разделяет мнение своего учителя Павлова, здеь присутствующего, о вреде перерыва занятий. Там же, на заседании, когда голосовали, он поднял руку ЗА.

Возьмем теперь деятельность Центральной комиссии по улучшению быта ученых, созданной по инициативе Совнаркома. Работает она 2–3 месяца. Известно ли вам, что она разработала? Можете Вы выслушать? Это будет небесполезно. 1-й разряд — это начинающие молодые ученые и… т. д. (читает) — 5 золотых рублей. 2-й разряд — самостоятельные преподаватели и… т. д. (читает): в эту категорию войдет, вероятно, большинство профессоров и преподавателей и на него отделено 4000 мест, — 7½ золотых рублей. 3-й разряд — крупные ученые с большим ученым… и т. д. (читает). В эту категорию попадет весь наш основной кадр профессуры, за немногими исключениями. Получать эта категория будет 12½ золотых рублей в месяц, т. е. меньше, чем машинистка, меньше, чем любой чиновник, теперь, как говорится, — сотрудник. 4-й разряд… (читает). В эту категорию — 200 человек на всю Россию. Получать они будут по 25 золотых рублей в месяц. 5-й разряд… (читает). В эту категорию может попасть 50 человек на всю Россию. Между тем, если вы посмотрите ставки шофера в том же ВСНХ, то окажется, что … (фамилия) получает в 5 раз меньше, чем его шофер.

Цюрупа: Это сверх тех ставок, которые назначаются профсоюзом?

[Костицын]: Сверх, но эти ставки уплачиваться не могут. Таким образом получается вот какой-то круг, который, если его не разбить, если такую систему по составлению бюджета не разбить, то она угрожает гибелью всем учреждениям, не только высшим учебным учреждениям, но и всем учреждениям. Но у нас это отзывается особенно остро и болезненно. Болезненно — потому, что больные требуют питания, а питать их нечем. Так что ваш упрек, он вполне приемлем, и мы его принимаем, но, во всяком случае, психологически это вполне понятно. То, что было предпринято, психологически вполне понятно. До новой экономической политики положение вещей было несколько иное. Каждый из нас, откуда только что мог, в университет тащил и для университетской работы пытался использовать все свои силы.