По всему свету

— Двадцать миллионов драхм? — сказал он и засмеялся, заметив выражение ужаса в моих глазах. — Люди, у которых есть земля, должны иметь ослов, чтобы обрабатывать ее, — сказал он. — Они не так легко расстаются с ними. Павло мой осел. Он танцами зарабатывает на жизнь и себе и мне, и, пока он не станет слишком стар, чтобы танцевать, я не расстанусь с ним.

Я был глубоко разочарован, но видел, что он не уступит. Я поднялся с широкой, теплой, слегка храпящей спины Павло, на которой лежал, и отряхнул с себя пыль. Ну что ж, сказал я, ничего не поделаешь. Я понимаю его желание держать при себе медведя, но если он передумает, пусть свяжется со мной, ладно? Он серьезно кивнул. И если он будет давать представление в городе, пусть даст мне знать где, чтобы я мог присутствовать, ладно?

— Ну конечно, — сказал он. — Но я думаю, люди скажут тебе, где я нахожусь, потому что моя Голова — вещь единственная в своем роде.

Я кивнул и пожал ему руку. Павло встал на лапы, и я похлопал его по голове.

Добравшись до верхнего конца долины, я оглянулся. Они стояли бок о бок. Цыган махнул рукой, Павло, раскачиваясь на задних лапах, высоко задрал морду, поводя носом в мою сторону. Мне хотелось думать, что так он прощался со мной.

Я медленно побрел домой, размышляя о цыгане, его Говорящей Голове и чудесном Павло. Представится ли мне возможность, спрашивал я себя, раздобыть где-нибудь медвежонка и вскормить его? Что, если дать объявление в газете в Афинах? Быть может, это принесет результат?

Все домашние сидели в гостиной и пили чай, и я решил поделиться с ними тем, что меня волновало. Однако не успел я войти в комнату, как безмятежная сцена чаепития удивительным образом преобразилась. Марго издала пронзительный крик, Ларри уронил чашку с чаем себе на колени, вскочил и укрылся за столом, Лесли схватил в руки стул, а мама, раскрыв рот, с ужасом воззрилась на меня. Никогда еще мое появление не вызывало такую недвусмысленную реакцию у моих родных.

— Убери его отсюда! — рявкнул Ларри.

— Да убери отсюда эту проклятую тварь! — вторил ему Лесли.

— Он убьет всех нас! — визжала Марго.

— Достаньте ружье, — слабым голосом сказала мама. — Достаньте ружье и спасите Джерри.

Я, хоть убей, не мог понять, что с ними сталось. Все они уставились на что-то за моей спиной. Я повернулся, посмотрел — и ахнул: в дверях стоял Павло, с надеждой принюхиваясь к запахам, исходившим от чайного стола. Я шагнул к нему и ухватил его за морду. Он нежно тыкался в меня носом. Я объяснил, что это всего-навсего Павло.

— С меня довольно, — проговорил Ларри хриплым голосом. — С меня довольно. Птицы, собаки, ежи по всему дому, а теперь еще и медведь. Скажите мне, Христа ради, что для него этот дом? Кровавая римская арена?

— Джерри, милый, будь осторожен, — дрожащим голосом сказала мама. — У него такой свирепый вид.

— Он задерет всех нас, — трясущимся голоском, но уверенно сказала Марго.

— Я не могу пройти мимо него за своими ружьями, — сказал Лесли.

— В этом нет необходимости. Я запрещаю, — сказал Ларри. — Я не хочу, чтобы наш дом превратился в берлогу.

— Где ты его раздобыл, милый? — спросила мама.

— Мне все равно, где он его раздобыл, — сказал Ларри. — Он должен отвести его обратно сейчас же, сию минуту, прежде чем эта тварь разорвет нас на куски. У мальчишки нет никакого чувства ответственности. Я не намерен играть роль христианина-мученика, это в мои-то годы.

Павло встал на дыбы и издал долгий хрипящий стон, который я истолковал как желание присоединиться к нам в поедании сластей, что были на столе, однако домашние истолковали его иначе.

— Ой! — взвизгнула Марго, как будто ее укусили. — Он нападает!

— Джерри, будь осторожен, — сказала мама.

— Я не отвечаю за то, что я сделаю с этим мальчишкой, — сказал Ларри.

— Если ты останешься в живых, — сказал Лесли. — Да заткнись же ты наконец, Марго, ты только все ухудшаешь. Ты спровоцируешь эту проклятую тварь.

— Я могу визжать, когда хочу, — с негодованием ответила Марго.

Мои родные от страха так разгалделись, что не дали мне возможности вставить словечко. Теперь я предпринял попытку объяснить, в чем дело. Во-первых, сказал я, Павло не принадлежит мне, а во-вторых, он ручной, как собака, и мухи не обидит.

— Я не верю ни одному твоему объяснению, — сказал Ларри. — Ты стащил его из какого-нибудь треклятого цирка. Мы рискуем не только тем, что из нас выпустят кишки, но и тем, что нас арестуют за укрывательство краденого.

— Ну-ну, милый, — сказала мама, — дай Джерри объяснить.

— Объяснить? — переспросил Ларри. — Объяснить? Как можно объяснить присутствие огромного медведя в гостиной?

Я сказал, что медведь принадлежит цыгану, у которого есть Говорящая Голова.

— Что ты разумеешь под говорящей головой? — спросила Марго.

Я ответил, что это голова без тела, которая умеет говорить.

— Мальчишка спятил, — уверенно заявил Ларри. — Чем скорее мы сведем его к психиатру, тем лучше.