По знакомым дорогам

Но перед ними лежали еще три лесные реки: Канава, Вересень и Тетерев, который надо было преодолеть, чтобы захватить переправу и удержать ее до подхода нашей армии. Еще раз я убедился, как точны народные названия. Канава! Так и выглядит эта речка — неширокая, неглубокая, зато в таких крутых берегах, что Тарновскому со своими саперами пришлось заранее прорыть пологие съезды. Была первая октябрьская ночь, вода будто бы враз похолодала, а партизаны шутили: «По привычке не страшно барину ездить в бричке!» Да, не впервой нам было брать реку вброд и вплавь.

А вот и Вересень — коварная, болотистая, паршивая река! Берега ползучие, топкие… Настелили узкую гать. Идешь по ней, вода по колено, а кто оступится — сразу по шею. Партизаны выстроились по обе стороны на краях гати и направляли таким образом подводы. Но и это не уберегло: две повозки свалились в воду. Шлепнулся и «майор». Мы с Негреевым подъехали к нему.

— Выкупался?

— Воротник мокрый, — улыбнулся он, — неприятно.

— На живом теле быстро высохнет, — успокоил Митрофан Гаврилович с улыбкой.

Партизаны шутили: согреться бы, а как раз когда самому понадобилось, кончились у «майора» запасы спиртного. Надо с врагами схватиться. Но до Приборска, говорят, их нет, а это — двенадцать километров.

Оказалось, не так. В селе Красиловка наши разведчики наскочили на немцев, расположившихся на ночь в школе и вокруг нее. Доспать до утра оккупантам не удалось. Разведчики перебили их и захватили большой обоз. Во время боя помещение школы загорелось, и все соединение двинулось через Красиловку в сторону Приборска по озаренным пожаром улицам.

Появилось и вино — согреться, и шоколад — закусить. Штабной ездовой Василий Иванович Погуляй привычно философствовал: «Господь, он знает, кому помогать!» — когда ко мне подъехал на коне Кочубей:

— Михаил Гордеевич! Прошу на минутку.

Мы отъехали в сторону.

— Вчера вечером в Приборск и Пироговичи прибыла фашистская дивизия. Много бронемашин, есть и танки, — докладывал Кочубей.

— Точно ли это?

— Донесли связные из Приборска, два разных человека, да и гитлеровский офицер, схваченный на хуторе, подтверждает.

В густом тумане остановили движение, я созвал командиров и комиссаров на короткое и быстрое совещание. Обстановка осложнилась — внезапно и странно. Зачем фашисты перебросили сюда дивизию? Почему? У них на фронте — дыры, а целая дивизия — здесь!

Потом мы выяснили, в чем дело. Фашисты ждали в этих местах высадки большого воздушного десанта, который готовила наша наступающая армия. Их разведка тоже не спала, работала. Десант этот выбросился значительно позже, в другом месте, и о нем я еще скажу… Переправа наших войск через Днепр в этом районе задерживалась, и партизанский рейд к Тетереву не понадобился для той цели, которая указывалась нам, но мы этого еще не знали. Нам предстояло встретиться с фашистской дивизией. Наши командиры высказались одинаково: драться! Иначе как овладеть переправой на Тетереве? Да больше и нечего было делать. Один разворот соединения занял бы не меньше часа, а потом — сядут гитлеровцы на хвост, пустят авиацию. Нет, надо было пробивать брешь!

Тетерев, Тетерев…

Я все помню, конечно, и рассказать мне хочется обо всем, назвать всех, кто был там, но вышел бы длинный рассказ, который потребовал бы много времени. Я вижу…

…как горели в тумане фашистские бронемашины на дороге близ Пироговичей. Мы наносили основной удар правым флангом, где шел первый отряд. Левее — на Приборск — двигались чапаевцы. А замыкал движение, прикрыв всех с тыла, отряд имени Щорса. Впереди — разведчики. Так что мы и в движении как бы сохраняли круговую оборону, кольцом перемещались сквозь лес и туман, готовые отразить удар врага с любой стороны. Но ударили мы первыми, потому что враг еще не обнаружил нас и не ждал здесь такой партизанской силы. Гитлеровцы рыли окопы у Пироговичей, когда на них напали конные разведчики, которых поддержали со своими отрядами Каменский и Вонарх. Захватили еще недорытые окопы, уложив немало гитлеровцев. А Косенко со своими пулеметчиками и расчетом ПТР, не медля, атаковал бронемашины, впритирку стоявшие у села на дороге и не успевшие развернуться для боя. Кто из гитлеровцев успел опомниться, стрелял беспорядочно — туман мешал. Бронемашины в тумане горели оранжево…