По знакомым дорогам

Мы думали и о переправе в Теремцах. Там тоже готовились лодки и дубы, в сумерках туда начали двигаться некоторые силы соединения, но за шесть километров от переправы я получил донесение о том, что на правом берегу гитлеровцы густо поставили артиллерию, приготовившись нас встретить. Донес кто-то о нас? Вряд ли, хотя нельзя исключить.

И у них ведь тоже действовала разведка. Могли и лодки заприметить. Так или иначе, надежное, казалось, и уже обеспеченное средствами переправы место отпадало.

Повернули к Сорокошичам, до которых было не меньше пятнадцати километров. Я решил не останавливаться: завтра фрицы могут укрепиться здесь, перед песками Припяти, еще сильнее, а послезавтра… Неумолимое время действовало против нас. Приказав создать в Теремцах впечатление подготовки к переправе, жечь костры, имитировать подход партизан, я ускорил движение колонны. В Сорокошичах уже шла погрузка. Многие местные мужчины подошли с баграми и топорами. Половину лодок спарили, застелили досками. Все было тихо. Первым переправился отряд имени Щорса, занял на правом берегу оборону во главе с Вонархом и повел во все стороны разведку.

Грузился обоз. Подошел дед Филейко:

— Я ведь не зря доказывал, чтоб лошадей здесь пускать. Чуть выше есть островок, отсюда не видать, а лошади найдут. Отдохнут — и дальше за людьми… Осилят!

— С лошадьми ясно, — ответил я. — Сейчас пошлем на этот островок людей.

Рядом вздохнул Мейтин, грустя о коровах и быках. Да, с ними тоже все ясно было. Они не одолеют такой воды. Я распорядился, чтобы их раздали людям, помогавшим нам.

Каменский и Малов, со своим отрядом прикрывавшие переправу, заняли позиции для охраны Сорокошичей, а в Теремцах дразнили гитлеровцев подготовкой к переправе. Между тем основная часть отряда имени Чапаева переправилась через Днепр в Нижних Жарах и соединилась с щорсовцами. Этих двух переправ противнику пока не удалось обнаружить, хотя самолеты вдруг появились над Сорокошичами, повесили осветительные ракеты, но только и отняли у нас час времени. Все замерло в это время на реке и на берегу… Близился рассвет, и мы заспешили. Может быть, поэтому, когда ставили тяжелую повозку штаба в большой баркас, сильно ударили по дну колесом и не заметили трещины. Мы были уже на середине реки, когда вода забурлила в баркасе, так начала пробиваться, что я спросил, все ли умеют плавать. Оказалось, не все. Ведро было в баркасе лишь одно, начали вычерпывать воду этим ведром и шапками, я думал о людях, о штабных документах в ящиках, которые могли навсегда уйти под воду. Но… что сделаешь? С берега нас не видно. Голос не долетит — далеко, да и громко кричать нельзя. Гребцы налегли на весла, скоро я велел раза три крикнуть: «Лодки сюда!» Услышали, помогли. В две подошедшие лодки мы пересели сами, перегрузили часть штабного имущества, да и баркас, освобожденный от груза, дотянули до берега.

Можно, пожалуй, радоваться, но… Я писал уже, что несколько дней в Ново-Басанском лесу были самыми трагическими для нашего соединения, а этот день на правом берегу Днепра, был, наверно, самым тревожным для меня. Мы ничего не знали об оставшихся в Сорокошичах партизанах первого отряда. Прикрывая всех, сами они не успели переправиться. А как пройдет этот день, что будет? Каменский и Малов еще раз доказали, какие они думающие и требовательные командиры. Все повозки с вооружением и другими грузами отряда были замаскированы во дворах, партизаны, выполняя приказ, не появлялись на улицах, чтобы их не могли обнаружить наблюдатели с самолетов противника. А они летали, «утюжили» Днепр. Одна неосторожность, одна оплошность могла бы все погубить. Но этого не случилось…

Между тем я волновался и отправил на левый берег Негреева и Короткова, чтобы они помогли командованию отряда, хорошо вооруженного, но с минимумом боеприпасов. И без рации.

Когда следующей ночью отряд переправился и мы обнялись с Негреевым, то, честно, прослезились. Нам казалось, в ожидании этой минуты прошли не одни сутки.

В тот же час было решено форсировать третью судоходную реку — Припять, чтобы выйти из вилки между ней и Днепром раньше, чем гитлеровцы запрут нас здесь. Река, конечно, поуже Днепра, не сравнить, но задача осложнялась тем, что места эти мы знали неважно, а связи с населением — пока никакой.

По правому берегу Припяти тянулись укрепленные позиции врага, а в Чернобыле был прочный опорный пункт. Куда ни устремится, куда ни повернет наша разведка — везде фашисты. Но вот от Дунаева поступило сообщение — он дошел со своими разведчиками вверх по Припяти до Аревичей и там связался с местными жителями, в семьях которых были воины нашей армии, идущей к Днепру, или коммунисты, расстрелянные в месяцы оккупации. Аревичане с охотой согласились помочь нам.