По знакомым дорогам

И здесь устроили партизанам угощенье. Крестьянки села Максим ждали нас за столами не только с яичницей, но и с полным обедом. Несмотря на то что прилетели два бомбардировщика, кружили над селом и бомбили его, хозяйки разводили огонь в печках и стряпали. Эта вера в нашу партизанскую победу на берегу Десны шла от большой веры в непременную победу советского народа над немецко-фашистскими захватчиками. Все со дня на день ждали свою армию. Рассказывали, как настрадались, вытирали слезы от радости, глядя, как партизаны едят нехитрое и небогатое, но такое вкусное, домашнее угощение: сало, огурцы, пирожки. Борщ с хлебом!

Больше всего ласкал душу хлеб. Ведь у нас в лесу хлеб почти всегда был пресный, соли, как я говорил, не хватало, пекли несоленые лепешки. А тут!.. Артем, гостеприимствуя в своей хате, попросил Негреева, чтобы он разрешил подать к столу по чарке самогонки.

— А чего ты меня спрашиваешь? — попытался отшутиться Митрофан Гаврилович. — При чем тут я?

— Это дело душевное, — сказал Артем, — значит, политическое. Вот я и того… к комиссару!

Негреев помялся, но разрешил. По чарке, не боле! Вот и Десна за спиной! Мейтин доложил, что при форсировании реки утонула рыжая кобыла, и одна обозная телега опрокинулась с настила на баркасах, уплыла вниз по реке, а в ней — и мои валенки, на которые можно было, конечно, плюнуть с усмешкой, да я так и сделал, но потом не раз вспоминал о них, потому что валенки, если не геройствовать, требовались мне иногда и летом, несмотря на августовское солнце.

А вечером мы двинулись сквозь лес по направлению к Днепру. К рассвету разведка выбрала место для лагеря, остановились и тут же провели совещание с командирами и комиссарами отрядов. Задача, поставленная недавно перед нами, стала задачей наступившего дня. Большая задача. Днепр — это не Десна. Как быть с нашими ранеными? Отправить на Большую землю — не успеем приготовить площадку для посадки самолета, да и погода, как назло, неблагоприятная, нелетная. Тучи над головой — в несколько этажей. И решили — оставить на левом берегу, в хорошем месте.

Это был первый случай в моей партизанской практике, когда мы оставляли своих раненых. Но лучше действительно ничего не придумаешь. Малова, Дунаева и Шкловского послали с партизанами искать для раненых такое место, где они были бы в безопасности во время отхода фашистских войск. Три группы поехали в разные стороны, а встретились в одной точке, в районе села Сукочи. Недалеко от него, среди болот, возвышалась сухая площадка, хорошо укрытая зарослями сосняка, проезжие дороги — далеко, а вода — под ногами. Мы с Негреевым осмотрели это место и согласились с выбором.

Через два дня лагерь для раненых был оборудован, вырыли две землянки и два колодца; два шалаша поставили — один для кухни, а другой, из парашютного шелка, для амбулатории. Завезли достаточно продовольствия, оставили коров для молока и свежего мяса, не зря Мейтин старался перетащить их через Десну. Само собой разумеется, оставили и охрану.

Возглавил ее боец из Щорсовского отряда Дмитрий Никифорович Круголь. После того как пришли части родной армии, Круголь всех подопечных переправил в Чернигов, определил в госпиталь, а сам в рядах армии отправился воевать дальше. А тогда мы расставались со своими ранеными товарищами…

Тяжело было на душе, всякое расставание с близкими людьми — нелегкая вещь, но боевое задание торопило. Отряды уже разведывали вероятные участки на Днепре для организации переправы, проводили партийные и комсомольские собрания, чтобы мобилизоваться до конца, свести все силы в кулак.

Весь правый берег реки был хорошо укреплен гитлеровцами. В вилке между Днепром и его правым притоком Припятью лежал сыпучий песок. Вот эти три километра противник и не укрепил, видимо, считая, что, избегая песчаного берега, опасного для техники, войска не рискнут здесь переправляться. Легко, в самом деле, залезть в мешок между двумя реками. А партизан фашисты не ждали, тем более нашего соединения, «уничтоженного» еще в Ново-Басанском лесу. А мы пришли… И задумали форсировать Днепр именно в этом месте.

Местные жители, особенно старый рыбак Опанас Филейко, знавший Днепр как свои пять пальцев, вызвались помочь нам. Их помнил Шкловский со времени своего нападения на пароход, пущенный захватчиками из Киева в Чернобыль по Припяти. Вот и встретились… Крестьяне подсказывали для переправы разные места, называли Нижние Жары, Сорокошичи, Теремцы, спорили, где лучше, но мы остановили их, помирили. Преодоление Днепра нельзя было затягивать, и мы попросили помочь нам сосредоточить лодки и дубы — большие днепровские баркасы — в Сорокошичах.

Люди постарались. При помощи Опанаса Филейко для нас собрали в Сорокошичах тридцать лодок и девять дубов. Мысленно я уже скомандовал «Вперед», но давно известно, что человек предполагает, а судьба располагает, то есть вносит свои поправки. События этой ночи еще раз подтвердили, что нельзя забывать об этой неслучайной, жизнью рожденной истине. Я помнил о ней и разыгрывал в уме возможные перемены: если так, то я — так…