По знакомым дорогам

Черниговский врач Иван Гаврилович Будаш, державший связь с партизанами, свидетельствовал, что Ирина не выдала немцам никого и ничего. Умерла она в тульском госпитале, в декабре сорок третьего года.

Сейчас пионеры-следопыты собрали немало материалов о подвиге Иры и передали их в музей Злынковской школы, где училась Ира. Имя Иры носит лучший пионерский отряд этой школы. Одна из улиц города Злынки, связанная с жизнью юной партизанки, названа именем Ирины Рубцовой.

Михаил Гордеевич приложил к своей рукописи стихи об Ирине, при этом рассказывая:

— Написал их Костя Малов. Не очень профессиональные, вероятно, эти стихи, но уж что несомненно — от всего сердца. Наши, тоже самодеятельные, партизанские композиторы положили стихи на музыку, сочинили песню, в которой звучало имя Ирины. Я часто повторяю про себя строки из этой песни:

Раз пришла к нам девушка с ясными глазами,
Милая, простая, с длинною косой.
Что бы ей доверить, мы не знали сами,
Но она сказала нам: буду медсестрой.
Молодая девушка с ясными глазами,
За тебя пожертвовать каждый жизнью мог.
Как это случилось, мы не знаем сами,
Почему отряд наш Иру не сберег!

Глава двадцать вторая

Днем 9 сентября к нам прибыл офицер из УШПД, спустившийся на парашюте в соседний отряд. Это был лейтенант, поразивший меня молодостью и отличной боевой подготовкой. Он так разбирался в партизанской тактике и задачах, что, казалось, родился здесь. Фамилия его — Пушков.

Так вот, Пушков привез нам новый приказ — быстро переправиться через Десну и Днепр, на правобережье, не стремиться к соединению со своей армией, а оставаться в тылу врага и продолжать «работу» на вражеских коммуникациях, всяческими способами нарушая их и тормозя передвижение противника.

Конечно, грустно было уходить от нашей приближающейся армии, это нетрудно понять. Но нетрудно было понять и то, что фашистские захватчики не собирались складывать оружие, требовалось добить их, чтобы освободить всю Украину, а не только свою Черниговщину, это ясно было и штабу партизанского движения, и каждому партизану. Никто не заявил, как раньше, в том далеком, восемнадцатом, когда хоть и редко, а доводилось слышать: «Никуда я не пойду от родного села!»

Сложность нашей новой задачи заключалась в том, что предстояло одну за другой преодолеть две реки: Десну и Днепр. Еще хорошо помнилось, как мы недавно переправлялись с правого на левый берег Десны, но даже ее, мою родную красавицу, не сравнишь с привольным Днепром. Однако и это не все. Еще ни одно партизанское соединение не преодолевало такой реки, как Днепр, когда она свободно течет меж своих берегов. Героические партизаны Федорова и Ковпака рискованно и бесстрашно переходили Днепр ранней весной. Лед трещал, а иногда и ломался под ногами людей и коней, но все же для тех переправ не требовалось столько лодок и плотов. Столько плавучих средств!

Нам же сейчас позарез требовались эти плавучие средства для переправы обоза и орудий, которые у нас уже появились, нашим людям предстояло встретиться с полноводным Днепром, обняться с ним, пройти через такое испытание. Переправа! Надо было обдумать все ожидаемые и неожиданные детали этого дела.

Ну, конечно, я снова призвал на помощь прошлое… Было это двадцать пять лет назад. Стоял август, и мой отряд готовился к преодолению Десны, чтобы участвовать в освобождении Новгород-Северского. Отряд разросся, к делу готовилось столько же людей, сколько и теперь. Да и люди были такие, как теперь: много молодежи, но немало и пожилых, а то и стариков. Женщин, правда, было куда меньше. Меньше, конечно, было и грамотных, образованных специалистов.

Да и я был не тот. Мне тогда исполнилось всего двадцать шесть лет. Теперь могу сказать — всего! Ровно вдвое меньше нынешнего. Больных ног не было и в помине, зато не было и опыта…

Сбивать паром под носом у немцев — эту мысль мы сразу отбросили. Обнаружат, легко догадаются, что мы затеваем, и сами подготовятся к встрече. Было предложение — построить плавающий мост через реку. Тоже отказались — много леса нужно рубить, много времени расходовать на это, а главное — снова выдать себя. У нас же была задача — тайно переправиться через довольно широкую Десну и ночью напасть на врага.

Оставалось одно — лодки. А где столько лодок взять, где добыть? Все лодки немцы предусмотрительно стащили в Новгород-Северский и охраняли. Значит, там их и надо было брать. Один из охранников — матрос Чуденко — еще раньше был завербован в подпольный новгород-северский отряд, но вместе с ним лодки сторожили три гайдамака.

Подпольным отрядом руководил Харченко, тоже бывший матрос, да еще с крейсера «Аврора», ему и поручили эту операцию, тщательно продумав ее.