Победа над Эверестом

Они расстались в 21.30, и уже в 22.15 в микрофоне раздается голос Миши Туркевича:

— Алло, База, мы на вершине. Высота 8848 метров. Чувство глубокого удовлетворения испытывают спортсмены — они вышли на Эверест. В северной стороне от Эвереста просматриваются лишь отдельные горные вершины, которые выглядывают из черноты Тибетского нагорья. Луна клонится к западу, и в её блеске сверкают стены ближайших восьмитысячников — Лхотзе и Нуптзе, а Западный цирк скрыт в глубокой тени Эвереста.

Воспитанник «Авангарда» Сергей Бершов прикрепляет вымпел своего общества к верхушке металлического геодезического знака, Миша Туркевич оставляет на вершине вымпел и значок альпинистского клуба «Донбасс», в котором он работает инструктором. Как свидетельство совершенного восхождения они оставляют на вершине пустые баллоны из-под кислорода.

А где-то там, ниже по склону, остались товарищи. Они не смогут спуститься без помощи: шел снег, скалы становятся скользкими, а кошки Балыбердина — в рюкзаке у Туркевича, который подобрал их рядом с оставленным Балыбердиным рюкзаком недалеко от вершины. Необходимо срочно спускаться. Но спешить нельзя. На скалах снег в очень плохом состоянии: мягкий, как мука, рыхлый, как сахарный песок, не способный дать опору ноге. Обычно движение по заснеженным скалам не так трудно, как опасно, а при таком состоянии снега это было и опасно, и трудно. Туркевич попробовал было быстро «сбежать» по заснеженным скалам, но поскользнулся и стал падать. За время совместных восхождений друзья уже не только понимали друг друга с полуслова, но и чувствовали каждое движение другого: не успел Миша проскользить и двух метров, как верёвка натянулась, и скольжение прекратилось. Это Сергей Бершов автоматическим движением забросил веревку за скальный выступ, а когда верёвка резко рванулась вниз, намертво зажал её в руках. Этой мгновенной остановки было достаточно, чтобы Миша закрепился на скалах. Спуск продолжался более медленно, приходилось идти по очереди, внимательно опробуя скальные выступы. Движение альпинистов проходило в молчании. Разговор затрудняли кислородные маски, да и не было необходимости разговаривать, каждый понимал маневр своего напарника по связке. Наконец, внизу на снегу показались две фигуры, одна из них была неподвижна, а друга шла вниз в сторону южных сбросов гребня.

«Куда он идет? — мелькнула мысль у Бершова.— Там же отвесные стены! Хоть бы не начал спускаться по ним!» — крикнуть не было сил. Да и не услышали бы его так далеко. Но вот внизу фигура остановилась. Видно было, что человек просто рухнул на склон и застыл. Позже Мысловский (это он двигался вниз) объяснит, что он пытался найти обход скал, так как они стали труднопроходимыми из-за свежевыпавшего снега, а когда обход не нашел, остался ждать ребят с вершины.

Страдая от недостатка кислорода, холода и усталости, Балыбердин и Мысловский проявили необыкновенную волю к жизни, их инстинкт самосохранения не дал им замерзнуть.

Полночь. О ночёвке на такой высоте нечего и думать. Надо двигаться, надо спускаться, в движении — жизнь. Все замерзло в эти полуночные часы на Эвересте: нет ветра, не слышно грохота лавин. Холод покалывает пальцы рук и ног, на штормовых костюмах нарастает ледовый панцирь, а на шлеме, кислородной маске, бровях выступает иней. Балыбердин и Мысловский сидят на снегу, безучастные ко всему, их, по-видимому, не тревожат опасности спуска и собственная судьба. Главное, они не одни. Можно расслабиться, забыться в полудреме, полусне, полубессознательном состоянии после 18 часов путешествия по Эвересту выше 8500 метров.

— Будем спускать ребят по перилам, — говорит Бершов.— Пошли.

Бершов первым спускается по скалам на всю длину двадцатиметровой верёвки, находит удобную площадку, на которой можно разместиться вчетвером. Туркевич закрепляет верхний конец верёвки — перила готовы. Наступает очередь Мысловского. А ему уже хорошо на снегу, тепло, уютно, спокойно, только бы не двигаться, ничего больше не делать.

— Эдик, давай я тебе помогу пристегнуться к верёвке, — уговаривает его Туркевич. — Становись здесь, цепляйся за этот конец.

Эдика шатает от усталости, он норовит опять сесть на снег. Туркевич сам пристегивает страховочную систему Мысловского к перильной верёвке, показывает направление спуска. Так как верхний конец верёвки закреплен, Эдик не очень заботиться о технике лазания по скалам, он просто нагружает веревку и медленно спускается по ней, отталкиваясь от скал ногами и слегка протравливая через металлический зажим перильную веревку. Затем таким же манером спускается Балыбердин, последним идет Туркевич. Ему труднее всех. От него верёвка идет вниз, и он не имеет права срываться, так как может в падении сдернуть со скал всю группу. Миша это понимает и спускается очень осторожно.

И вдруг стало темно. Скрылась за горизонтом луна. Двигаться можно только на ощупь. Но так далеко не уйдешь.

— Не унывайте, ребята, — говорит Туркевич. — Сейчас будет свет, — и достает из рюкзака фонарь.