Победить Викторию

Я почувствовала его губы на своей шее, едва мы вошли в подъезд. Ему, конечно же, плевать, что здесь охрана, нас еще видят две женщины, которые, видимо, только вышли из лифта. Ему плевать! Мне, в общем-то, тоже! Но я все же чуть отстраняюсь от него и тут же ловлю недоуменный и чуть обиженный взгляд.

— Не здесь!

Он оглядывается по сторонам, словно только сейчас понял, где находится. Нахмурил брови и, держа за талию, молча повел меня к лифту.

— Как долго-то?! — недовольно рявкает Морозов, глядя на табло лифта, которое никак не хочет показывать цифру 1. Я его реально не узнаю. Он всегда себя контролирует, ну почти всегда. Но сейчас… Так вцепился в меня, что даже сквозь свитер и теплую куртку я чувствую на себе его пальцы. — Мы так до квартиры не дойдем!

Он ошибся. Дошли. Но это были очень долгие три минуты. Раздевать меня он начал еще в лифте. Я не фанат экстрима, но живи он несколькими этажами выше…

— Подожди, сейчас, — чертыхается Морозов, пытаясь вставить ключ в замок. Я не могу стоять рядом спокойно и не трогать его, не касаться, я хочу чувствовать его на кончиках пальцев. Руки сами пробираются под его свитер. Какой же он горячий!

— Вика!

— Мм? — Нежно дышу ему в шею и не сдерживаюсь, провожу языком по нежной коже. — Тебе помочь?

— Бля! — Слышу ругательство одновременно со звоном падающей на пол связки ключей.

Он наклоняется, как мне кажется, чтобы поднять их, но вместо этого резко оборачивается, и уже через секунду я прижата к двери, ноги не касаются пола, они обвиты вокруг его торса. Как? Когда? Но все вопросы улетают из головы, потому что теперь его горячее тяжелое дыхание на моей шее, его ладони на моей попе, а я сквозь нашу одежду чувствую его пульсацию. Вот черт!

Где-то справа раздается звук открываемой двери, и это, к моему удивлению, останавливает Морозова. Он быстро отпускает меня и наконец подбирает ключи. Всего несколько секунд, и мы уже в квартире.

— Я чуть не трахнул тебя в подъезде, — сдавленным голосом выдает он, словно сам не верит в эти слова. — Как пацан какой-то. Прости.

Не подходит ко мне ближе, лишь протягивает руку и ласково гладит щеку. Он так смотрит, словно гипнотизирует взглядом. Я не могу уже противиться ощущениям, глаза сами закрываются, я хочу чувствовать и чувствовать его касания на себе. Лицо горит, а губы требуют поцелуя, его наглости, бесстыдства, бесцеремонности и патологической жадности.

Он знает это, понимает, что мне нужно сейчас. Его язык хозяйничает в моем рту, даря легкую боль и сладость одновременно. Это поцелуй-прелюдия, так могут целовать только любовники. Медленно, неторопливо и обстоятельно, со знанием, пониманием того, что последует дальше. Я уже чувствую такое возбуждение, что притягиваю Морозова к себе. Ощутить кожей его тело — жизненно необходимо, я перестану дышать, если не почувствую его сейчас…

…Тихое мерное жужжание где-то совсем рядом, я едва слышу его, но оно раздражает, отвлекает от горячих пальцев с чуть шершавой кожей, играющих на моих сосках. Глубокий животный стон вырывается из груди. Не могу больше. На пол летит его свитер, за ним рубашка… кажется. Я не уверена. Мне плевать на одежду, губами впиваюсь в его шею и чувствую, как пальцы до боли сжимают мои волосы, не дают поднять голову, я еще сильнее…

— Черт! — сквозь зубы скорее шипит, чем произносит, Морозов и с ненавистью смотрит на экран телефона в свободной руке. — Мне надо ответить. Потом сразу отключу.

Не дожидаюсь, пока он начнет говорить по телефону. Мне самой нужен перерыв. Отдышаться. Успокоиться. Прийти в себя. Все слишком быстро, сумбурно, мне не нужен перепихон впопыхах. Точно не с Морозовым. Не в первый раз с ним. Два шага, и я уже в ванной, за спиной остался раздраженный голос боксера. Интересно, кто такой важный ему звонит, что он решил остановиться? Но это потом. Сейчас я быстро сбрасываю с себя одежду, и теплые капли душа смывают с меня весь этот день, успокаивая и одновременно с этим будоража тело.

Я не стала запирать дверь, знала, что он придет. Ко мне.

И он времени не терял. Стоит передо мной абсолютно голый, идеальный в своей мужской красоте. Рука сама потянулась выключить воду. Все попытки успокоиться и прийти в себя идут далеко в лес. Я могу лишь, задержав дыхание, видеть, как он подходит ко мне и снова включает душ. Тысячи маленьких капель бегут по его телу, и я смотрю на это, забывая, как дышать.

— Нравится? — хрипло спрашивает Морозов, опуская мою руку на свой член, и тут же вздрагивает от прикосновения, подается вперед всем телом. Я провожу ладонью вдоль ствола, чуть сжимая головку.

— А тебе? — Привстаю на цыпочки и, не обращая внимания на льющуюся воду, покусываю его ухо.