Победить Викторию

В ответ рычание и совершенно безумный взгляд. Одним резким движением впечатывает меня в стеклянную стену душевой кабины. Он обрушивается на меня всей своей мощью, которую я даже представить себе не могла. Его руки сжимают, ласкают, проникают в совершенно запретные места. Для него нет ничего запретного… Голова кругом идет, я вообще мало что уже соображаю… все так… стремительно. Он быстро подхватывает мои бедра, разводит ноги и одним движением входит в меня.

— О-о-охх… — полустон-полувсхлип вырывается из моего горла. Мне немного дискомфортно, цепляюсь пальцами за его плечи, пытаясь подстроиться под него. Это непросто. Кажется, он понял, замер на секунды, давая привыкнуть, почувствовать его полностью внутри себя, прижаться еще сильнее… чуть двинуть бедрами вперед…

— Прости… не могу больше, — выдыхает он и, больше не останавливаясь ни на секунду, резкими жесткими ударами вбивается в меня.

— А-а-аххх… — Ногти судорожно впиваются в его плечи… я кричу… Еще, пожалуйста, еще… Яркий белый всполох перед глазами, сладкий спазм, как удар током, проходит по всему телу…

— Хочу… в тебя… — доносится откуда-то его хриплый голос. — Сейчас.

Что? Я еще не пришла в себя от яркого стремительного оргазма, ноги чуть подрагивают, но я чувствую, как еще одна волна наслаждения вот-вот обрушится на меня. Движения внутри становятся еще быстрее, резче. Я слышу рычание Морозова, он впечатывает нас в мокрое от воды стекло, и я чувствую, как он, содрогаясь, наполняет меня собой.

Глава 60

Холодные губы касаются виска. Мягко, нежно, успокаивающе. Головой утыкаюсь в его плечо и, прикрыв глаза, пытаюсь восстановить дыхание. Умом пока не готова осознать случившееся, эмоции бьют через край. Я даже не сразу заметила, что он выключил воду в душе и укутывает меня в большое мягкое полотенце. С ним всегда так будет?

— Пойдем! — произносит Морозов, но не дает мне и шагу ступить, подхватывает на руки и выходит вместе со мной из ванной. — Какая же ты легкая!

Он не стал включать свет в комнате, и в ней по-прежнему царит полумрак.

— Ты как? — Он устраивается рядом со мной на кровати и внимательно вглядывается в лицо. Вид у бугая, как у кота, дорвавшегося до хозяйской сметаны, но при этом понимающего, что накосячил. — Я там не?..

— Ты что-нибудь слышал про предохранение, Морозов?

— Прости, Вик! Не сдержался… — Он покаянно улыбается и стаскивает с меня полотенце. — Я сам не ожидал. Но уж что случилось…

Его руки исследуют мое тело. На этот раз медленно, неспешно и очень чувственно. Его губы блуждают по моей груди, и я стискиваю зубы, чтобы не застонать.

— Саш! — Пытаюсь оторвать его от себя и поговорить, пока мозги снова не отключились. — Подожди!

Он нехотя приподнимается на локтях, но все же пристально смотрит на меня. Словно хочет прочесть мои мысли.

— Что? Мы только начали…

— Я ведь тоже не предохраняюсь, Саш. Ты вообще понимаешь?

Он со вздохом откатывается в сторону и заводит руки за голову.

— Мой косяк, моя ответственность.

— Твоя ответственность? — переспрашиваю я и чуть не добавляю: «Если что, рожать сам будешь?»

— Ну да. Обещаю больше не косячить. — Он тянется к тумбочке, и я уже знаю, что сейчас оттуда достанет.

Не ошиблась.

— Ну так как? Договорились? — Я слышу, как шуршит фольга, чувствую дразнящее прикосновение его языка на своем животе. — Расслабься, все под контролем.

Да уж, под контролем!

Прикрываю глаза, и все внутреннее ворчание на Морозова куда-то спешно улетает, словно и не было. А есть лишь его руки, его губы, мои стоны и снова полная потеря реальности. Да, с ним, похоже, всегда так!

— Не уходи! — сонный голос Морозова раздается за спиной. — Ты куда вообще?

— Я думала, ты спишь. Разбудила?

— Не-а. — Он садится на кровати и включает ночник. — Вик, третий час. Куда собралась?

— Я есть хочу! У тебя там осталось что-нибудь?

Самые неромантичные слова, наверное, которые можно услышать после нескольких часов практически беспрерывного фееричного секса. Но я и правда жутко голодная. Не помню, когда ела.

— Конечно, есть! — Бугай резво вскакивает, уже не такой хмурый, как всего пару минут назад. — Да я бы тоже поел! Мы же без ужина остались.

Последнюю фразу он говорит, открывая холодильник. Да, в отличие от меня, у боксера-фотографа всегда есть чем поживиться. На столе появляются винегрет, холодные отбивные, хлеб, сыр, нарезка колбасы.

— Чай ставить? — деловито спрашивает Морозов. — Хочешь вина?

— Нет, наверное. Если только сам хочешь.

Он пододвигает ко мне тарелку с отбивными и с каким-то радостным удивлением наблюдает, как я разделываюсь с куском мяса.

— Вкусно?

— Божественно, — честно признаюсь и тянусь за следующим. — Слона могу съесть.

Он как-то странно на меня смотрит, словно впервые видит.

— Что не так? — Я помимо воли напрягаюсь. Запоздало думаю о том, как выгляжу сейчас. Слишком по-домашнему. Короткая майка Морозова на голое тело, спутавшиеся волосы… Хорошо, хоть косметику смыла.

— Я опять косякнул, — спустя минуту признается он, а у меня сердце болезненно сжимается. Что теперь?! — Сиди тут.