Побег

- Иван Егорыч, подскажите, с кем Багрова ближе всего?

- Исключая мужнину родню, Майя Петровна со всеми ладит. Но так чтобы закадычно... вот, правда, с Сергеевой они дружат. Это завпарикмахерской. Вдвоем нам шею мылят.

- Мне бы с ней перемолвиться без свидетелей. Они вместе работают или посменно?

- Как когда. Ну-ка, Витек, добеги.

Дворник, скрывшийся из глаз, теперь двигался в обратном направлении, толкая перед собою целый сугроб. Куда он денет такую гору? Тут нужна лопата поменьше. Но дворник, словно в ответ, уперши черенок в согнутое колено, поднял сугроб и широким махом откинул в сторону. Отличные мужички жительствовали в Еловске... Виктор вернулся с известием, что заведующая Сергеева управляется одна.

...В маленькой парикмахерской на три кресла "предбанник" для ожидающих был отделен от основного помещения полузадернутой портьерой.

У Сергеевой сидел клиент, доносились самые обыденные реплики. Единственное упоминание о Багровой не представляло интереса: та пошла к врачу, потому что лишилась сна. Но Томин все же прислушивался.

"Здесь немного снять?.. Одеколончиком?.." Женский голос почему-то нравился. Такие голоса - у благополучных, жизнерадостных людей.

Клиент выплыл из-за портьеры в благоухающем облаке, и Томин занял его место.

Женщина в белом халате спиной к нему заметала остриженные волосы. Затем скрылась за внутренней дверью и тотчас вернулась, неся чистое полотенце и мисочку с водой. Томин внутренне ахнул. На полдороге Сергеева увидела его в зеркале и резко остановилась, плеснув мисочки на пол.

Долго они молчали, отброшенные этой встречей лет на тринадцать пятнадцать назад, когда она - нынешняя Сергеева, прежняя Шахова - отдала Знаменскому и Томину своего мужа, крепкого подпольного дельца. Beроятно, не страстно любимого, но любящего, щедрого и очень богатого.

По собственному побуждению отдала, без нажима и внешней необходимости. Заподозрила, что он замышляв "убрать" опасного свидетеля, - и отреклась, не побоявшись статьи с конфискацией.

На всегдашний Пашин вопрос - что, мол, толкнуло? - ответила: "Я могу быть женой расхитителя, но не уб..." И дальше выговорить не сумела, захлебнулась страшным словом.

Как преобразили ее протекшие годы! Нет бы увянуть - пополнела, расцвела, только столичный лоск сошел. Кто бы поверил - ведет трудовую жизнь, стоит, надо думать, в очередях, стряпает. Н-да, до чего все-таки Земля круглая. То Ковалевский, теперь она...

- Здравствуйте, Елена Романовна, - встал Томин, спохватившись.

- Здравствуйте.

- Не смотрите на меня как на выходца с того света!

- Для меня оно так и есть. Зачем вы?.. Что вам нужно?..

- Зря напугались, Елена Романовна. Я зашел всего-навсего побриться и так же не ожидал встретить вас, как вы меня.

- Брить я вас не стану. Руки дрожат... Нет. Нет, вы не случайно! Вы же пользуетесь электробритвой - по коже видно. Вы пришли ко мне!..

- Да, но только как к близкой подруге Майи Петровны Багровой. Так мне вас рекомендовали.

- Вон что...

Женщина поставила наконец мисочку, бросила на спинку кресла полотенце. Но Томин видел, что ее не больно-то отпустило.

- И чего же вы хотите?

- Кое-какой информации от женщины, с которой Багрова откровенна. Кстати, люди проходят, заглядывают в окна, а мы с вами беседуем. Довольно неестественно. Сделайте хотя бы вид, что вы меня стрижете. Надеюсь, ножницы удержите?

Сергеева, поколебавшись, взяла расческу и ножницы, накинула на плечи Томина полотенце.

- Не понимаю, почему информацию должна давать именно я. Считаете, что прежний опыт так меня характеризует?

- Да откуда я знал, что вы - это вы!

- Поймите, тогда это касалось только меня. Я распоряжалась своей судьбой. Чужой - не могу.

- Бог мой, сколько драматизма!

Сергеева сделала неосторожное движение.

- Уши стричь не надо, - мягко попросил Томин.

- Извините.

- Дело всего в нескольких вопросах.

- Майя - честная, глубоко порядочная женщина. И скрывать ей, по-моему, нечего. Говорите с ней сами. Я не имею ничего против вас лично, но мне невыносимо вас видеть!

- Елена Романовна, если б не чрезвычайные обстоятельства... опасные, между прочим, и для вашей приятельницы, я бы не настаивал.

Сергеева заикнулась что-то спросить, но бросила ножницы.

- Нет у меня сил с вами разговаривать... Все было похоронено. У меня не только новая семья - душа новая! И вдруг...

"Ничего с ней не получится. Дохлый номер. Жаль".

- А затылочек-то подпортили, - сказал он, разглядывая себя в профиль.

- Сами напросились.

- И сколько с меня за художественную стрижку?

- Бесплатная услуга. На память.

"И голос-то стал прежний".

Томин скомкал полотенце и раздраженно сунул ей в руки.

- Пал Палычу привет передать?

- О господи!

- Спасибо, передам. Желаю счастья.

Сначала она ощутила только облегчение. Мало-помалу стихала дрожь; задышалось ровнее; но в ногах была еще слабость. Она села боком к зеркалу, подперлась кулаком; перебирала сказанное ею, сказанное им.

Почувствовала раскаяние: ведь эти двое, Знаменский и Томин (хотя и не ведая того), спасли ей жизнь. Был день, когда она висела на волоске...

Голос Багровой вывел женщину из оцепенения:

- Лена! Устала без меня?