Побег из приюта

Рик медленно поднял руку и положил ей на спину, успокаивая. Она дрожала и икала, всхлипывая, крепко прижимая его к груди. Это было похоже на закупорку. Он хотел почувствовать облегчение, взорваться во все стороны радостью, но влияние смотрителя мешало ему. Таблетки. Гипноз. Теперь было два Рика, старый и Исходный Пациент, последний всегда стоял на страже первого.

— Привет, мам.

— Его состояние все еще очень шаткое.

Голос смотрителя прервал их воссоединение, и его мать вырвалась, быстро вытирая слезы на щеках носовым платком, который достал Бутч.

— Всё это очень утомительно для него. Его проблемы с гневом были очень выражены в начале, но теперь ему намного лучше. День за днем — порядок и дисциплина, рутина, вот что ему нужно.

— Да, — его мать сделала шаг назад, наткнувшись на стул напротив смотрителя, прежде чем со вздохом опуститься в него. — Да, я понимаю. Просто материнское облегчение… Вы должны понимать.

— Эмоции естественны, — сказал смотритель, совершенно лишенный чувств. Он не сводил глаз с Рика, а затем указал на открытое пространство в кабинете у окна.

— И ваше облегчение не уступает моему, уверяю вас. Всегда приятно знать, что состояние пациента улучшается. Это новый и улучшенный сын. Не жестокий. Не склонен к срывам.

Окно было открыто. Снаружи щебетали птицы. В колледже, примыкающем к приюту, было шумно и оживленно: люди собирались на барбекю, на День независимости, на День труда или на любой другой праздник. Свобода. Он был прямо здесь. Он чувствовал запах дыма от барбекю и свежескошенной травы. Рик посмотрел на мать, на ее ярко-зеленые глаза, такие же, как у него, и черные волосы, такие же, как у него, и он никогда не думал, что может чувствовать себя настолько отчужденным от кого-то, кто, как он знал, был его кровью.

— Он поправляется? — Его мать повернулась к смотрителю, положив руки на край стола.

— Мы уже это слышали, — пробормотал Бутч. Его волосы были коротко подстрижены и достаточно гладки, чтобы посадить модель самолета. После подростковых прыщей его лицо покрылось пятнами и язвами. Он сомкнул гигантскую лапу на руке матери Рика и бросил на него быстрый взгляд. — Откуда нам знать, что это не чушь собачья?

— Бутч.

— Что? Это правда. На мой взгляд, он ничем не отличается. Может быть, худее. Эй! Малыш! Ты все еще педик, или это прошло?

— На самом деле, обычно он так не разговаривает, просто это было такое трудное время для всех в семье. Это накладывает свой отпечаток на всех нас.

И теперь Бутч пристально посмотрел на смотрителя Кроуфорда, тыча пальцем в его сторону.

— Потому что ни на секунду не думай, что мы не сможем понять, лжешь ты или нет. Меня от этого тошнит, слышишь? Меня просто тошнит от того, что мне лгут. Другие врачи говорили то же самое! Ему нравилось что-нибудь выкидывать после Викторвуда и Хиллкреста!

Лицо Бутча, томатно-красное, превратилось в мясистую бульдожью гримасу. Он выпрямился на своем месте, чтобы сказать свою часть, и теперь медленно опустился обратно, его гнев угасал по мере того, как тикали секунды. А тем временем смотритель спокойно разглядывал его из-за скрюченных пальцев.

— А теперь скажи им, как у тебя все хорошо, — мягко сказал смотритель Кроуфорд. Мягко, да, но это был приказ. — Будь честен, Рик, и дай им знать, как ты себя чувствуешь в Бруклине.

Слова хлынули из его рта прежде, чем он успел их остановить. Это был его голос, но он не узнавал его.

— Смотритель работает со мной каждый день, мама. Не переживай за меня.

— Никто и не переживал, — пробормотал Бутч, свирепо глядя.

Обычно этот самодовольный тон Бутча вызывал у него желание замахнуться. И, возможно, в этом был смысл. Может быть, Бутч пытался спровоцировать его на драку. Ему хотелось схватить его, закричать, но ярость не поднималась. Все внутри было отгорожено стеной.

— Нет, мы переживали.

Его мать сжала губы.

— Мы очень волновались. Мы скучаем по тебе, Рик, мы просто хотим, чтобы ты вернулся домой. Тот… прежний ты.

— Я знаю, мама, — он слабо улыбнулся ей, чувствуя, как за правым глазом нарастает головная боль. Там пульсировала вена. Что-то было не так, его лицо, его выражение, шаткая плотина, сдерживающая внезапный поток эмоций. Он выбирал слова, чтобы сказать, но выходили другие, те, которые он хотел немедленно забрать обратно. — Я скоро стану прежним собой. Вы просто должны доверять смотрителю Кроуфорду. Он знает, что делает, я еще не до конца вылечился, но мне уже лучше. Я в надежных руках.

Бутч и его мать ошеломленно уставились на него. Затем она вскочила на ноги, бросилась вперед и снова обняла Рика.

— Мой маленький чудо-мальчик.

Она крепко сжала его, и он почувствовал, как одна из ее слез скользнула по его щеке. — Я знала, что это всего лишь вопрос времени. Что если мы просто продолжим пытаться, продолжали молиться…

— Мда. Ну… — Бутч нахмурился, его лицо выглядело еще более кривым и бульдожьим, чем обычно. — Время покажет. Вы уверены, что он просто не разыгрывает вас, док? Он хитрый.

Смотритель, казалось, совершенно смирился с обвинением, развел руки в стороны, приглашая к расспросам.