Побег из приюта

Его почерк был длинным и петляющим, слишком стилизованным, чтобы Рик мог читать под таким углом. Единственное слово, которое он смог разобрать, было «Прогресс».

— А что случилось с твоим отцом, Рик? Что случилось с Пирсом Десмондом?

Как будто кто-то в соседней комнате выкрикнул ответ сразу, до того, как смотритель закончил задавать вопрос. Слишком громко. Слишком настойчиво. Это казалось фальшивым, но это было первое, что пришло на ум, так что это должно было быть правдой.

— Он покончил с собой.

— Где?

— Здесь. В этой комнате.

— Совершенно верно, Рик. У тебя отличная память.

Смотритель улыбнулся ему, гордо, сияя, и Рик передразнил выражение его лица. Да, у него была хорошая память. Дела у него шли хорошо. Прогресс.

— Знаешь, твой друг Кит был очень разочарован. Я прекратил его терапию отвращения, но нам пришлось вернуться к этому решению после твоей вспышки. Возможно, ты подумаешь о его комфорте и судьбе в будущем. Неразумно заключать сделку, Рик, если ты не намерен выполнять свою часть.

… Кто такой Кит? Нет, ее звали Кей. Кей была его другом. Кей была его другом, и она страдала из-за него. Эта мысль почти вывела Рика из оцепенения. Когда-то то, что происходило с ней, что-то значило для него, хотя даже сейчас, когда он сосредоточился, он изо всех сил пытался думать о том, что имело значение. Больше никаких песен в его голове. Больше никаких шуток.

А дружба? Казалось слишком далеким понятием, чтобы иметь какое-то значение.

— Я… не знаю, — честно признался он. Ему хотелось плакать. В чем — то он был виноват. Что-то очень уродливое было его виной. Люди плачут, когда такое происходит, не так ли?

— С тобой все в порядке, Рик. Не беспокойся сейчас ни о чем. Сосредоточься на моем голосе и на том, что я тебе говорю, хорошо? Просто удели мне свое внимание и сосредоточься, и все будет хорошо. Слушай: я хочу, чтобы ты взял скальпель.

Его рука потянулась к нему прежде, чем он успел подумать.

— Зачем? — спросил он, почти запоздало, потому что его тело повиновалось, даже если разум сомневался.

— Потому что я так сказал.

Нож оказался теплее, чем он ожидал, словно металл был живым. Он схватил тонкую ручку и поднял ее, держа на безопасном расстоянии от своей ноги. В затылке снова что-то кольнуло. Он произносил слово или вызывал в воображении какую-нибудь мысль и через мгновение забывал о ней. Он уже забыл о скальпеле, который держал в руке.

— Хорошо, а теперь подними его. Да, выше. Теперь я хочу, чтобы ты приставил лезвие к своему горлу.

По крайней мере, он знал, что это неправильно. Но Рик не мог остановить свою руку от выполнения команды. Это было опасно, один промах, и он мог убить себя, или, может быть, это было то, чего хотел смотритель. Он ничего не понимал. Рик делал все, что он говорил.

Отчаянный звук вырвался из его горла, всхлип и крик. Почему его наказывают, даже когда он делает то, что ему говорят?

Смотритель встретился с ним взглядом и ободряюще улыбнулся.

— Ты боишься, Рик?

— Да.

— Ты боишься того, что я могу попросить тебя сделать дальше?

— Д-Да.

— Не бойся меня, — мягко сказал смотритель. — У нас ведь что-то вроде договора, не так ли? Ты становишься моим сосудом. Моя правая рука. Было бы глупо причинять боль тому, кто является частью тебя, не так ли?

Рик кивнул, забыв о скальпеле, и вздрогнул, почувствовав, как металл поцеловал его горло. Зажмурившись, он пожелал, чтобы все это поскорее закончилось.

Нет, нет, нет. Скажи ему «нет»! Она так тебе помогла, ты же знаешь… Не предавай ее сейчас, когда она нужна тебе больше, чем когда-либо! Джослин-твоя подруга. Она и Кей — твои единственные друзья здесь.

Но это предупреждение ничего не значило, когда смотритель спрашивал. Почему он не мог просто соврать? Почему он не мог просто спасти себя?

— Да.

Смотритель не рассердился. Его эмоции вообще ничего не выражали. Он торжественно кивнул и втянул щеки, долго размышляя в тишине. Нож стал скользким в руке Рика, покрытый нервным потом.

— Теперь можешь положить скальпель, Рик. Думаю, совершенно ясно, что мы закончили.

Глава 35

Вода была пыткой, сначала холодной, а затем обжигающе горячей, давление было таким высоким, что его кожа стала яростно красной. За насадкой шланга Рик видел пустое лицо санитара, который контролировал температуру, мучая его, то горячо, то холодно, взад и вперед, не обращая внимания или, может быть, безразличный к боли Рика.

Наконец, когда его облили с головы до ног, санитар выключил воду. Замерзая, Рик прислонился к стене, потирая руки, а затем грудь, пытаясь унять сильную дрожь, от которой у него громко стучали зубы.

— Сверкает чистотой, — сказал санитар, сворачивая шланг и пряча его в угол комнаты. Маленькое холодное купальное помещение находилось чуть дальше по коридору от его комнаты, с высокими окнами без решеток, до которых никто не мог дотянуться. Белая плитка покрывала комнату от пола до потолка, и она была пуста, если не считать ржавого слива в полу и ужасного шланга в углу.