Побег из Содома

– «Бусидо»! Учебник жизни японских самураев. Знаешь, как звучит первая фраза? – спросила Надя.

– Нет, конечно!

– «Путь самурая – это путь к смерти!» Я когда это прочла, у меня как пелена с глаз упала! На меня буквально обрушилась очевидность истины! Нужно просто умереть заранее. Как только ты смирился с тем, что ты уже умер, – ты обрёл свободу. Ну чем можно напугать человека, который не боится смерти? Ничем! Он уже мёртв! Его невозможно убить!

– То есть, по-твоему, смерть – это свобода? – удивилась Вера.

– Конечно! Помнишь, как сказал Носорог: «Если жизнь – тюрьма, то смерть – это амнистия»!

– Значит, Папа, наконец, освободился? – спросила Вера.

– Вот именно! Он с теми, кого любит! – убеждённо ответила Надя.

– А то, что мы ещё живы, это не в счёт? – нахмурилась Вера.

– Сестрица! Не переживай, это временные трудности!

– Да, Наденька, правильно Мама про тебя говорила: «Рождённая, чтобы удивлять»!

– И ещё в кодексе есть одна замечательная мысль, – продолжала Надя. – Если посреди битвы ты колеблешься и не знаешь, как поступить правильно, – выбирай путь, который ведёт к смерти. Никогда не ошибёшься!

– Вот, Папа его и выбрал, – вздохнула Вера.

– Поэтому ты и жива. Он обменял свою жизнь на твою, так что не подведи его, сестрёнка!

– Это был его выбор!

– Я знаю и не сужу. Просто нам надо жить достойно его жертвы.

– Ой, Надя, для тебя, что бы я ни делала, всё недостойно, – обиженным голосом возразила Вера.

– Вер, да не обижайся ты!

И Надя, повернувшись в сторону Любочки, спросила:

– Вроде, спит?

– Похоже, что да…

– А я бы перед смертью спеть хотела бы. Если будет возможность, конечно! Если жизнь – как песня, тогда смерть – это последний аккорд!

– Это тоже кодекс «Бусидо»?

– Да нет, конечно. Так, народное творчество…

– Да ну тебя, Надька! Мрачно это всё как-то… – сказала Вера, махнув рукой.

– Я думаю, что смерть – это не страшно! Пока есть мы – её нет. А когда есть смерть – нет нас.

– Вот честно, Надя, тяжело мне слушать все эти твои суицидальные откровения. Особенно в Пустоши!

– Нет, нет, милая! Самоубийство здесь ни при чём! Желание умереть и готовность к смерти – это совсем разные вещи!

– Да? Ну, слава Тебе, Господи. А то тебя послушаешь, аж жуть берёт!

– Ну что, поболтали и на боковую?

Надя вопросительно глянула на старшую сестру.

– Давай, до резервации путь неблизкий, – зевнула Вера в ответ.

– Слышишь, вроде, стук какой-то, – насторожилась Надя, прислушиваясь.

– Да не переживай, это беспилотник. Явились – не запылились. Сейчас будут бомбить. Да не бойся ты так! Помнишь, Айша говорила, что они не знают, где мы…

– Вот уроды, ребёнка разбудили! – вздохнула Надя и, обернувшись к младшей сестре, стала гладить её по голове, приговаривая:

– Не переживай, Любочка, это всего лишь беспилотник.

– Нет, Надя, это не дрон, это вертолёт. И он летит сюда. Откуда они знают, где мы? Смотри, они высаживаются!

В голосе Веры звучал ужас.

За считанные секунды грохот винтов заполнил всё вокруг. Тёмный силуэт вертолёта виднелся в сотне метров от сестёр. По толстым канатам на землю быстро соскакивали бойцы в камуфляже. Сёстры прижались к полу и замерли.

– Господи, нет! Нет, нет, нет!!! – взмолилась Любочка, слыша шаги совсем рядом с ними.

А через минуту они услышали резкие крики Охотников:

– Руки! Живо покажите руки! На колени! Не шевелиться!

И через несколько мгновений их скрутили и потащили в вертолёт.

33 Заманчивое предложение

– «Господь есть Бог ревнитель и мститель…

Мститель Господь и страшен во гневе…

Мстит Господь врагам своим…

И не пощадит противников своих!..» – выкрикивал Илия, читая по памяти стих за стихом, схватившись руками за решётку камеры.

– А ну заткнись, фанатик полоумный! Мало тебе голодовки, так ты решил режим нарушать. Закрой рот, а то живо по пяткам схлопочешь, – лениво прокричали с поста охраны.

– «Господь долготерпелив и велик могуществом…

И не оставляет без наказания…

В вихре и буре шествие Господа…

Облако – пыль от ног Его!..» – не обращая внимания на угрозы, продолжал тот.

Его небритое лицо с густой щетиной оттеняли горящие глаза, а над правой бровью виднелся свежий шрам.

– Ну, держись, богомол проклятый. Сам напросился! Сейчас мы из тебя выбьем эту религиозную дурь. Для голодающего ты слишком буйный!

Охранники, наконец, вышли и с грохотом открыли его камеру.

– «Пал, пал Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов»… – начал было арестант, но удар дубинкой по голове оглушил его на некоторое время.

– Тащи его на продол, чтобы все видели! – выкрикнул надзиратель, а потомобратился к сёстрам:

– Вот, девочки, посмотрите, что бывает с теми, кто нарушает режим содержания, – говорил он, пока другие вытаскивали Илию на середину коридора. – Вы здесь ненадолго, но имейте в виду, с нарушителями мы здесь не чикаемся.

Три сестры с ужасом смотрели на всё это.

– Как же ты достал, полудурок несчастный. Но мы из тебя быстро дурь выбьем, – бормотал охранник, закручивая верёвку на руках арестанта.

– Здравствуйте, дети! Привет, сестра! – внезапно поприветствовал их пришедший в себя Илия, повернувшись к девушкам.