Побочное действие

Нет, сначала у Мэл таки получилось отодвинуться – не зря она испробовала это раньше. Сместиться вместе со стулом назад, кажется, на целый метр, по скрипящему под ножками мусору. Плюс разработчики форменного комбинезона и обуви постарались сделать материал огнеупорным, но толку-то? Отсрочка, только отсрочка, притом совсем не безболезненная.

Бензина пират не пожалел. Огненная полоса потянулась следом, жаром обдало обнажённые кисти рук и лицо, а дым уже обступил стеной из грязно-полупрозрачных клочьев. Клочья настойчиво норовили попасть в лёгкие, царапали сухую глотку кашлем, выбивали из глаз слёзы, вынуждая судорожно дёргаться в попытке избежать удушья. Мэл сдвинулась ещё немного, замотала головой, которую почти разрывало на части какофонией звуков. Пространство вокруг трещало и визжало: хохот, скрип ножек по полу, голодный рёв пламени. Уколы паники, что делали каждое движение предательски и непростительно медленным. Лицо брата прямо перед глазами – блёклое, мертвенное, тоже полупрозрачное, только взгляд живой и какой-то грустный. И шёпот из едва шевелящихся губ:

– На тебя жалуются, сестричка. От еды отказываешься… Надо, надо… Жить надо!

Пекло вдруг навалилось со всех сторон – это огонь облизал несгораемые брючины комбинезона, потянулся выше, к беззащитной коже. От усилий сдержать рефлекторный вдох разламывало грудную клетку — схваченный наскоро пригодный для дыхания воздух заканчивался, как в ребризере* загулявшего ныряльщика. Мэл дёрнулась снова, стараясь не поддаваться ужасу, что царапал кожу на затылке. Стул жалобно завизжал и накренился, будто в едином движении с плывущим сознанием, — прямо над пляской рыжих языков. И тут, после очередного рывка, путы на правом запястье странно ослабли, как будто и не впивались перед этим до синевы и пережатых сосудов. Рёбра едва не разорвало, кажется, не столько от удушья, сколько от невыносимо-острой надежды. Хоть бы не напрасной — Мэл непостижимым образом наклонилась влево и, чуть не вывихнув правое плечо, потянула. Разгорячённую кожу запястья ожгло как кислотой – верёвка оказалась ещё грубее и жёстче, чем подумалось сначала, но уже через мгновенье рука была свободной.

–… жить надо! — призрачное лицо Лэнса смыло слезами, но голос остался. Он глушил даже треск динамиков, через которые сквозь хохот всё ещё лились обрывки фраз – главарь, очевидно, постарался проложить огненные дорожки так, чтобы дать себе больше времени на разговоры. Мэл не слушала. Не выдержав, всё-таки втянула ядовитый воздух, зашлась кашлем, но всё равно упрямо шарила пальцами освобождённой правой руки по запястью и предплечью левой. Вслепую.

Тело сотрясалось всё мучительнее — прерывистые, судорожные вдохи было не сдержать. Как последнюю связь с реальностью, Мэл ухватила запах плавящихся от жара волос — всё равно, что наверняка её собственных. Динамик невидимого телевизора уже просто хрипел, как смертельно раненый перед тем, как отдать концы, а Мэл даже в эпицентре локального ада бросило в мгновенный озноб. Браслет, неужели его… Но нет – полоска металла отыскалась выше, под рукавом почти у локтя – стандартный размер всегда мешал носить её прямо на запястье.

Высокотехнологичный металл лезвия, в которое браслет превращался после снятия, мгновенно затачивался на молекулярном уровне до способности резать невесомый пух, пущенный по воздуху. Вот так, почти ничего не видя, легко можно было нанести себе серьёзные порезы, но выбирать не приходилось. Одно касание -- верёвки распались. Теперь руки были свободны, но Мэл тут же отшатнулась, взвизгнув и чуть не выронив нож, когда их коснулся порыв огненного ветра. Сунулась носом в локтевой сгиб, резанув при этом путы, стягивающие грудь.

Раскалённые волны плескались прямо у ног. Бензином, очевидно, щедро полили сами штанины, но потёки выгорели тут же, не проникнув глубже в сплетения жаростойких волокон и ничего не повредив. Главарь этого не знал – Мэл кривила губы в улыбке, тщательно сжимая зубы, – иначе раздел бы пленницу догола. И голос его гадкий совсем заглох, вместо него рёв пламени вдруг рассекло треском и стеклянным звоном. «Лопнул наконец, ящик грёбаный…» – Мэл давилась кашлем пополам с каким-то злорадно-истерическим хохотом. Дёрнула вниз рукава, спрятала в них запястья и пальцы, надеясь избежать ожогов. Поза эмбриона из положения сидя была чем-то из области акробатики, но совать лицо без малого в огонь не хотелось, и Мэл подтянула к себе колени, чтобы освободить ноги.