Побочное действие

До окна было всего пять шагов – обычных, человеческих, пусть и довольно широких, но вспомнить каждый из них не получилось бы никогда. Кажется, Мэл потратила лишнюю долю мгновения, чтобы сунуть нож под плотный манжет рукава. Потом схватилась за стул, по ножкам которого бегали языки пламени, качнулась, попытавшись приподнять. Сил не хватило – пришлось, всё так же прикрывая лицо рукавом, тащить волоком по полу, уже сплошь горящему. Вроде бы Мэл успела даже подумать, что не дойдёт: сам воздух, кажется, пылал прямо в носоглотке, оседал на коже и одежде кружащими вокруг ошмётками липкой жирной паутины.

В шаге от цели оконное стекло растреснулось, в огонь посыпались осколки. Мэл с хрустом давила их, кроша едва ли не в породивший их песок. Странное остервенение отбирало силы, но нужно было очистить раму от опасных острых зубцов, которые там всё ещё торчали. Само дерево рамы успело раскалиться – Мэл вскрикнула, в конце концов буквально упав на него грудью и коснувшись случайно обнажившейся ладонью. Огонь жадно приподнялся в ответ на приток кислорода, обступил со всех сторон, норовя достать жертву подвижными протуберанцами. Оставалось только, уже не жалея рук, подтянуться, заставляя страшно неповоротливое тело перевалиться через край проёма.

Ни о какой попытке сгруппироваться речи не шло. Мэл просто выпала наружу; вдогонку ей вылетело облако угольно-чёрного дыма и потянулись рыжие языки. Каким-то чудом умудрилась не встрять макушкой в землю, рухнула мешком, слепо ткнувшись лицом во что-то упругое и жёсткое. Это «что-то» оказалось зелёным; зелень расплывалась в застлавших глаза слезах ядовитыми разводами, а ядовитый дым рывками исторгался из лёгких в приступе затяжного кашля.

Корчась в траве, как выброшенная на берег рыба, Мэл пыталась удержаться на краю сознания. Мучительные, неровные вздохи выворачивали грудь: хоть бы каплю, хоть толику чистого воздуха. А за оконным проёмом, исходя дымом, продолжало бесноваться пламя, только рёва его почему-то не было слышно. Исчезли все звуки, даже собственный кашель только чувствовался внутренними сотрясениями да отзывался короткими вспышками боли в позвоночнике. Но вот всё утихло, и Мэл замерла в положении полубоком, глотая воздух осторожно, совсем как воду после длительной жажды.

Мысль о воде заставила облизнуть губы, но высохший язык совсем распух и шевелился с трудом. Некоторое время Мэл, не в состоянии двигаться, тупо разглядывала угол постройки, внутри которой имела все шансы остаться навсегда. Грубая, обшарпаная кладка грязного рыжеватого оттенка, какое-то растение, пробившееся прямо у фундамента, частично раскрошив его. Трава у самого лица, плотная и густая, но, кажется, совсем не мягкая. Если чуть скосить глаза, можно было увидеть конец зелёной латки, её переход в желтовато-серый, усыпанный мелкими камнями грунт, тропой утекающий куда-то за пределы видимости, за стену.

Попытка оглядеться с новой силой всколыхнула ещё и боль в черепе, заставив беззвучно зашипеть. И ещё, похоже, изменился ветер – до Мэл долетели ошмётки чёрного дыма, перечеркнув косые солнечные лучи, что в капельках слёз разбивались на всё те же чёткие полосы и пузырьки.

– Надо жить, правда, Лэнси? – пробормотала Мэл, приподнимаясь на локте, чтобы отползти, не дышать отравой древней пластмассы. Голова пошла кругом, спровоцировав бесконтрольное падение на спину, но именно это, кажется, и спасло жизнь.

Мэл успела увидеть, как в кладке стены образуются щербины – одна, другая, третья. Потом прорезался слух, и появление щербин сопроводилось коротким свистом. Сухой треск короткой очереди почему-то долетел с опозданием… хотя неудивительно. Снова свист, на этот раз прямо над головой; допотопные куски металла крошили стену, рассыпая мелкие кусочки мягкой кладки, – близко, как же близко. Не оставалось ничего, кроме как распластаться на траве, вжаться в неё всем телом, казаться как можно меньше.

Промелькнула мысль отползти за ближайший угол – Мэл даже вцепилась пальцами в почву, потянулась вперёд. Вдруг явственно поймала аромат примятой травы – это вернулось измученное гарью и жаром обоняние. Следом острым росчерком пришёл мимолётный контакт: к сомнительному убежищу кто-то приближался.

Похоже, всего один – ближе всех, ведь наверняка есть кто-то ещё. В последнем можно даже не обольщаться, да и нормальная чувствительность сейчас недоступна. Чужие мысли некоторое время придётся ловить случайно – иначе точно отключка, во время которой враг сможет сделать с беспомощным телом всё, что угодно. Мэл медленно подтянула под себя руки и застыла ничком, всё так же дыша сладковатым соком потревоженной зелени и обратившись в подобие живого радара в пассивном режиме.