Побочное действие

Мэл вдруг ощутила, как нестерпимо царапают её тело заскорузлые пираткие тряпки, как поднимается желание содрать ногтями пот и грязь до крови и мяса. Нельзя. Можно только закусить губу и опустить ладони на плечи парализованной жертве. Скользнуть пальцами по разгрузке ниже ключиц, зацепиться за рукоятку, сдвинуть фиксатор чехла и выдернуть наружу клинок. Недлинный и узкий, похожий на острый травяной стебель – то, что нужно. В пару движений размотать зеленоватый шарф, который Солис сдвинул с лица, оголить затылок. Слышать мучительные вдохи и глотки, угадывать, как ходуном ходит при этом кадык. Ну-ка, что там мистеру Хойту больше понравится?

Кажется, лезвие едва заметно шелестит, будто шепчет, как живое, с коротким усилием входя снизу вверх в точку соединения черепа с шеей. Скользят под пальцами влажные тёмные волосы, когда придерживаешь голову жертвы другой рукой, чтобы не дёрнулся ненароком. Крови почти нет, но вперёд лицом вниз валится уже кукла без дыхания. Только импульсы ещё мечутся по нервам, беспорядочно и тревожно, заставляя уже мёртвое тело колотиться о железную обшивку настила.

– Браво! Видно руку профессионала! – О, вот и награда. За правильно пойманные вкусы и предпочтения, за то, что смогла соответствовать. Удовлетворение и холодное радушие в голосе – примерно так же мягко и вежливо компьютер отстчитывает время до уничтожения.

– Благодарю, – скопировав этот тон, ответила Мэл. Снова заныла спина, словно раньше прямой её поддерживала сосредоточенность, которая сейчас лопнула, как струна чужой жизни. Тело у ног заливал солнечный свет, будто стремясь растворить ещё до прекращения агонии. Но железо не походило на жирную почву острова, не умело растить на себе что-то новое, превращать смерть в питательную органику.

– Добро пожаловать в ряды наёмников! – Рот Хойта походил на открытую рану, заполненную тёмной кровью. Конечно, это было игрой едкого солнца, к тому же у Мэл просто путались мысли. По кивку босса кто-то предупредительно сунул ей влажное полотенце, чтобы она вытерла пальцы, но рукопожатий больше не случилось. Мэл скривила губы в ухмылке, должно быть, понимающей, если бы не чья-то злость, очень знакомая, болючая и пока молчаливая. Злость всё росла, пока Хойт говорил что-то ещё, подкрепляя слова плавными барственными жестами. «Готовиться к переезду за пролив, под «тёплое крыло босса», – кажется, такой был смысл, и Мэл сдержанно кивала, со всем соглашаясь, потому что ничего другого от неё не ждали.

***

– Я уже сейчас говорю – добро пожаловать обратно в семью. Верю – ты решишь правильно… – Отец разводит руками, будто пытаясь обнять, но Мэл не помнит, когда он обнимал её в последний раз. Похоже, никогда, не в этой жизни. И почти никогда не хвалил – он поощрял, кажется, только тех, кто приносил пользу бизнесу, делу семьи. Такие работники удостаивались милостивой улыбки и пары радушных хлопков по плечу. Руку для пожатия Мейсон Харт протягивал в виде исключения, когда без человека было не обойтись. Правда, такое тоже случалось через раз, и Мэл знала – именно так отец напоминал подчинённым, чтобы знали своё место.

Ещё Мейсон Харт любил давать людям выбор. «Верю, ты решишь правильно», – говорил он с улыбкой, которую сам считал очень мягкой. А вот Хойт Волкер прекрасно знал, что вежливость его пугает едва ли не так же, как манера устраивать врагам гриль в железном ящике. Но тоже позволял выбирать, особенно если выбора не было. Нечет – умирает один, обречённый в любом случае. Чёт – сдохнут двое, и смертник, и тот, кто проявил к нему ложную жалость.

«Браво! Видно руку профессионала!» – Мэл уставилась на свои ладони, почему-то с трудом разжав кулаки. Кровь ещё с грота засохла, въелась в кожу, повторяя завитки узоров и, казалось, не отмоется никогда. Вдобавок снова явился отец, прямо так, наяву, говорил за себя и за Хойта, меняясь с ним местами. А сквозь рёв лодочного мотора и бурление воды пробивались разглагольствования Вааса.

– Довольна, да? Довольна? Этого ты добивалась? Смотрите, блядь, миноискатель повысили, босс её отметил! Да, вы, белые, все хитрожопые, бабы тем более!..